— …Здравствуй, малыш. Ты сегодня отлично выглядишь. Тебе привет от мамы и папы и от Бориса Аркадьевича с тетей Ларой. А еще, угадай, от кого? От Валеры, мы сегодня с ним познакомились. Он просил передать, что скучает по тебе. Знаешь, милая, он хороший парень, но почему-то у меня руки чешутся набить ему морду. И это никакая не ревность! Если ты так думаешь… В общем-то, может, ты и права…
— …а Тамара Ивановна достала какие-то суперсовременные лекарства и теперь со страшной силой напирает на наших эскулапов, чтобы они разрешили ей тебя повидать. Понимаешь, солнышко, все по тебе очень скучают… Ты уж постарайся, малыш… Извини, не обращай внимания.
— Я люблю тебя, Веточка, — говорил он ей и целовал бесчувственные пальцы, губы, ложбинку на шее.
Входила сиделка, хмурилась. Жалко было Алексея, жалко Веточку, жалко саму себя, потому что, если начальство узнало бы о том, что она впускает в палату постороннего, плакала ее работа. Но женщина шла на этот риск. И каждый день, по нескольку раз, Алексей проникал в отделение шоковой терапии, чтобы пару минут провести у постели любимой. Между тем время шло. Врачи не разрешали забрать Веточку домой, объясняя это тем, что в ее состоянии нужен не только постоянный уход, но и неусыпный, профессиональный контроль. Вета давно стала темой для разговора среди медиков. Иных интересовала ее необычная судьба, другие только экспериментировали, используя больную в качестве подопытного кролика. Веточке было безразлично и то, и другое.
Забродин смотрел на ту, чье тело еще недавно было так подвижно и гибко, и сияли глаза, и смеялись губы, и даже в каждой слезинке было столько жизни, столько энергии и страсти, что невозможно было осознать сегодняшнюю страшную реальность. Изо дня в день бесчувственная кукла, в чьей груди билось сердце Веты, вызывала у Алексея нежность и неприятие одновременно. Сам он шел на поправку, и врачи обещали к осени выписать его, собранного буквально по кусочкам. А пока в палате Алексея постоянно толпился народ. Шушукались Ираида Петровна и жена тренера. Сплетничала Кира. Уютно пристроившись на стульчике в уголке, дремала совершенно седая Тамара Ивановна. Похудевший, небритый Руденко вяло спорил с племянником и время от времени похлопывал по спине сгорбившегося рядом с супругой Александра Ильича. Эти люди уже почти лишились надежды, и если улыбка случайно касалась их лиц, казалось, будто заблудившийся солнечный луч безуспешно пытается найти дорогу в темноте ночи.
— Ой, ты меня напугал, — прошипела Кира, наткнувшись в коридоре на Максима, — что ты здесь делаешь?
— Ты знаешь, — тихо ответил он.
Девушка вцепилась в лацканы его пиджака.
— Ты с ума сошел, мы же договорились! Еще не время.
— Я не буду больше терпеть. — Он вырвался и помотал в воздухе большой сумкой. — У меня уже все готово.
— Дурак, — снова, будто разъяренная кошка, зашипела Кира и подтолкнула Макса к черному выходу на лестницу между этажами, — давай спокойно поговорим.
— Брось, — ехидно ухмыльнулся он, — мы уже сто раз обо всем говорили. И я понял, что если не возьму все в свои руки, то просто ничего не произойдет. Ты водила меня за нос, не так ли?
— Ничего подобного! — возмутилась Кира. — Я хочу тебе помочь, но ведь ты знаешь, как это рискованно. Это почти киднепинг.
— Я знаю.
Кира рассматривала его с ужасом. Она жалела Макса, ведь сама не раз обжигалась в любви, но такой страсти никогда не испытывала. Казалось, Максим готов на все, лишь бы заполучить возлюбленную в свои объятия. И Кира поддерживала его, помогала, хотя видела, что чувство это уже превратилось в болезнь, своеобразную патологию, с которой нужно бороться, а не поддерживать.
— Послушай, Макс, ты ведь не справишься один…
— Поэтому я пришел за тобой, подружка. Ты же обещала помочь.
— Да, но… Сейчас я не готова. Титовы здесь, и Руденко тоже.
— Вот ты о них и позаботишься, а заодно присмотришь за этим паршивым журналистом. Возвращайся туда.
— А ты? Как ты справишься с сиделкой?
Максим молча достал из сумки докторский халат, накинул его и повязал на лицо белую повязку.
— Ну как?
— Она не поверит.
— И не надо. Я все предусмотрел. — С этими словами он извлек из сумки пузырек с хлороформом. — Твоя идея, помнишь?
Кира только беспомощно застонала. Она знала, что когда-нибудь Макс решится на это, но в душе все-таки надеялась, что у него не хватит смелости. Однако этот обезумевший влюбленный, казалось, потерял остатки разума.
— Ну же, возвращайся к писателишке! Встречаемся у меня.
— Погоди, Максим…
Но он уже исчез за дверью.
В палате было очень тихо, только едва слышное дыхание Веточки нарушало эту звенящую тишину. Ухмыляясь, Максим подошел к ее постели, брезгливо обойдя убаюканную хлороформом сиделку.
— Вот мы и встретились, вот и встретились.
Вид совершенно беспомощной, неподвижной девушки кружил ему голову, и Максу стоило большого труда не наброситься на нее прямо сейчас. Он медленно присел напротив Веты в кресло-каталку, которую выпросил у здешней медсестры на несколько минут, якобы для того, чтобы перевезти в другую палату свою парализованную сестру. Глядя на Веточку, Макс потерял ощущение времени, забыл, зачем пришел сюда, забыл все на свете.
— Как я скучал по тебе, не представляешь! Как я хотел обнимать, ласкать тебя, моя драгоценная! Теперь мы всегда будем вместе, и никто нам не помешает. Даже твой проклятый журналист! Слышишь, он не увидит тебя больше!!!
Макс перевел дыхание, пытаясь успокоиться. Лоб его покрылся испариной, пальцы нервно сжимали подлокотники кресла.
— Давай же, приходи в себя, маленькая сучка! — истерично выкрикнул он. — Я многое должен тебе рассказать.
Он придвинулся к ней ближе, склонился над бледным осунувшимся лицом, которое было для него иконой и ненавистной маской одновременно.
— Красавица моя… Моя, только моя. Запомни, больше никаких тренеров, никаких выступлений. Ты никуда от меня не уйдешь, поняла? — Голос его срывался от ее близости, и мысль о том, что вся она в его власти, била в голове подобно набату. — Что я только не делал, чтобы вернуть тебя, детка! Как я устал! Ты же оценила мои подвиги, правда? Конечно, мне помогла твоя подружка, но чего стоили сами идеи, а? Я не спал ночами, придумывая, как бы тебе навредить. Дрянная девчонка, тебе всегда везло! Дело с наркотиками замяли, лекарства, которые Кира так старательно подсыпала тебе во все подряд, ты словно не замечала. Сильная, да? Но, согласись, финалгончик здорово тебя прошиб! Это тоже придумал я, Кира всего лишь исполнитель. Ты, конечно, думаешь, что она ухаживала за тобой из любви к тебе?