После того как помог младшему брату надеть сюртук и сапоги, он подхватил костыли и спросил:
— Годфри, ты уверен, что они тебе больше не нужны?
Тот встал и сделал осторожный шаг к двери, потом еще один, уже увереннее.
— Пока нет. Хочу выйти отсюда на своих двоих. — Протянув руку к дверной ручке, он взглянул на Кенди. — Интересно, много ли на свете таких, как вы?
Она покачала головой:
— Я была в семье единственным ребенком.
— Слава богу! — пробормотал Годфри явно с улыбкой и сам перешагнул порог.
Уже из коридора послышался радостный возглас его брата Уильяма:
— Годфри, ты без костылей?
Братья Роджерс ликовали уже за закрытой дверью, а Лукас неуверенно спросил:
— Симон, как ты считаешь, он прав? Если я буду держаться уверенно, без чувства вины, и спокойно говорить о том, что произошло во Франции, это как-то поможет избавиться от репутации человека без чести и совести?
Симон в раздумье нахмурил брови:
— Не думаю, что этого достаточно… Всегда найдутся блюстители нравов, предпочитающие осуждать, а не понимать. Но в одном майор Роджерс прав: если покажешь всем, что сам ты в ладах со своей совестью, многие это примут, и скандалы со временем утихнут.
— Значит, сегодня я похороню сомнения, правильно ли поступил, как можно глубже в душе, — не очень уверенно сказал Лукас.
— Давно пора! — откликнулся Симон. — Ну а теперь, должно быть, у тебя только одно желание — рухнуть в объятия Кенди?
— Ты, как всегда, зришь в корень, — устало, но с улыбкой, сказал Лукас.
Симон похлопал Лукаса по плечу и вышел в тренировочный зал, а Кенди подошла к нему и обняла, словно хотела передать свою энергию и силу.
— Нелегко даются чудеса, верно?
Он негромко рассмеялся:
— Ничего, справлюсь! Как я рад, что сумел помочь этому бедолаге.
— Я бы предпочла, чтобы он выбрал для своего гнева другую мишень! — заметила Кенди.
Все еще прислоняясь к столу, он обхватил ее руками, прижался щекой к виску.
_ Ты знала, верно?
— Что знала?
— Что я так и не смог примириться с собственной совестью.
_ Я бы не стала повторять слова майора Роджерса, но ведь, действительно, всякий раз, когда об этом заходил разговор, ты, словно черепаха, прятался в свой панцирь. Но о каком честном слове могла идти речь, когда этот зверь, полковник Ру, прямо заявил, что никогда тебя не обменяет и будет держать в плену до самой смерти? Ты принял самое разумное решение из возможных.
— И все же я чувствовал, что поступил бесчестно, — возразил Лукас. — И так по-настоящему и не преодолел это чувство. До сегодняшнего дня. Ты верно сказала: нагноившуюся рану нужно очистить, прежде чем лечить.
— Возможно, пора, наконец, хоть что-то сделать в свою защиту.
Кенди прижалась к нему, радуясь, что может поделиться с ним, и почувствовала, как сильная рука медленно, нежно погладила ее по спине, бедру…
— Когда обнимаю тебя, у меня сразу прибавляется сил! — Он коротко рассмеялся. — Правда, пока я еще и не так силен, как хотелось бы, чтобы насладиться еще одной фантастической ночью!
Кенди тоже рассмеялась:
— О чем ты думаешь — и где?
— И то верно! — Он выпрямился и подвел ее к стульям в углу комнаты. — Скорее бы уж эта вечеринка! Даже если из этого ничего не выйдет, в любом случае дело будет сделано.
Она кивнула и чуть пожала ему руку:
— Я как-то странно себя чувствую. Мы пригласили свидетелей из своего списка и знаем, что они скажут, придумали, как представить свое свидетельство…
— Возможно, эту часть плана стоит пересмотреть, — заметил Лукас. — Сегодня ты блестяще справилась со сложной ситуацией. Уверена, что не хочешь сама выступить в свою защиту?
Кенди вздрогнула:
— Уверена. Сегодня спор шел не из-за меня — решался конфликт между тобой и Годфри Роджерсом, и мне было легко держать все под контролем.
Он рассмеялся:
— Ты с нами управилась, словно опытная няня с мальчишками-озорниками! Одно то, что ты заставила Роджерсов зайти сюда, впечатляет.
— Все дело в особенном материнском голосе! — суровым, непререкаемым тоном ответила Кенди и, помолчав немного, заговорила уже совсем по-другому. — Знаешь, мне пришла в голову идея, как можно было бы представить мое дело, — странная, может быть, глупая… Что, если не подражать судебному заседанию, а устроить спектакль?
Кенди вкратце изложила суть придуманного, и Лукас, выслушав ее до конца, воскликнул:
— Это же гениально! Да, потребуются сценарий и репетиции, но, мне кажется, воздействие будет гораздо сильнее! Надо обсудить это с твоими союзниками, особенно с Эштонами, ведь вечеринка состоится у них в доме. И конечно, с твоими новыми подругами.
Кенди лукаво улыбнулась:
— Надеюсь, что доживу до этой вечеринки, а не умру раньше от волнения!
Он поднял к губам ее руку и нежно поцеловал каждый пальчик.
— Просто будем жить: день за днем, час за часом, работать в «Доме Сиона» и в больнице, приходить сюда заниматься фехтованием. Надеюсь, братья Роджерс теперь не станут вызывать меня на дуэль, даже если здесь появятся! Ну а если придут в голову еще какие-нибудь идеи для нашего спектакля, всегда сможем добавить к нему дополнительные штрихи.
Наклонившись к Кенди через подлокотник, он запечатлел на ее губах нежный поцелуй.
— А после вечеринки, быть может, оба мы наконец обретем свободу.
Кенди взглянула ему в глаза, и дыхание ее пресеклось. Кажется, только теперь она начала понимать, какие чувства он к ней испытывает.
Глава 32
Вот и наступил этот судьбоносный вечер. Роскошные экипажи один за другим въезжали в ворота особняка герцога Эштона, самого впечатляющего здания в Лондоне. Подъезд к дому освещали факелы, ступени крыльца, по которым поднимались гости, покрывала алая ковровая дорожка.
Кенди приехала едва ли не раньше всех потому, что умирала от волнения, хоть дамы, ее новые подруги, поддерживали ее как могли. Все они были рады принять участие в этом мероприятии и готовы на все, чтобы добиться справедливости. Кенди надела изысканное черное шелковое платье, расшитое черным жемчугом, добавив к нему серьги и ожерелье из черного оникса. В руке, вместе с черным кружевным веером, она нервно сжимала черную полумаску, которую предстояло надеть позже.
Кенди по прибытии приветствовали официальные хозяйки вечера: герцогиня Эштон, леди Джулия Рэндалл, дочь покойного герцога Каслтона, и бабушка Джулии, утонченная герцогиня Шарант. Мари, рассмотрев наряд Кенди, воскликнула шутливо:
— Ты точь-в-точь прекрасный ангел смерти!
— На такой эффект я и надеялась, — сказала Кенди, почувствовав некоторое облегчение.
— У нас заготовлена целая коробка черных нарукавных повязок для твоих союзников, — добавила