Не все так просто, следующим пунктом немка перевела разговор на тему русской военной базы в Норвегии. ВМБ Стура близ Бергена использовалась русским флотом еще во время Великой Океанской Войны. Удобная стоянка. Защищенные фарватеры. Впрочем, русский флот тогда пользовался всеми союзными портами.
Что же касается Стуры, договор о долговременной аренде скреплен рукой императора Алексея Второго и короля Хокона Седьмого, ратифицирован по всем законам и регламентам России и Норвегии. И действует до того момента как России изъявит желание его расторгнуть. Именно это Кривошеев и сообщил оппоненту.
За скобками остался тот факт, что после Катаклизма ценность любых морских баз для России резко возросла. Станция в Норвегии, это маневр в Северной Атлантике прежде всего. Более того выгодное стратегическое положение позволяет защищать торговлю на Мурманской трассе. Все же автономность по топливу до сих пор остается Архилесовой пятой флота. Одними атомоходами все не прикрыть, а таскать за собой транспортные флотилии не всегда получается.
— Думаю, норвежцы выступят против этого соглашения, — парировала Баербок.
— Это вопрос не нашего уровня. Статус базы Стура решается на уровне монархов.
— А как же волеизъявление народа? Вы только что говорили, что уважаете принципы демократии.
— Все верно. Но именно монарх защищает интересы нации. Тем более после Катаклизма мы не думаем, что русский народ и другие христианские подданные императора Владимира откажутся от маневровой базы нашего Атлантического командования. Что касается Норвегии, мы верим в благоразумие этой нации. Более того, госпожа министр, вы упускаете момент прямого божественного волеизъявления. После Катаклизма база Стура осталась под нашим флагом. Это ли не прямое указание на волю Господа нашего?
Николай оценил выдержку госпожи министра. Немка вроде и не согласилась с доводами, но и не стала настаивать на своей позиции. Интересно было наблюдать за ее реакцией на последние слова Виктора Геннадьевича. При упоминании имени Бога, голова Анналены дернулась. При этом женщина сцепила пальцы в замок. Занимательная реакция, весьма занимательная.
Разговор перешел к самому важному вопросу. А именно к торговле. У России после катаклизма образовалось одно маленькое преимущество. Сохранилась вся дипломатическая структура Российской Федерации. Общий язык с Русской Республикой нашли моментально. Так что вся информация из посольств и представительств Федерации стекалась в Калининград, а затем сразу передавалась в Санкт-Петербург. Так что разразившийся мировой топливный кризис не стал секретом для русских.
— Понимаю ваше желание, — раскрыл ладони Кривошеев. — Вся беда из-за разрыва старых торговых связей. Мы готовы продавать наши товары и покупать ваши, но требуется наладить банковское сопровождение, страхование сделок, нам нужно ясное понимание местных законов и правил. Понимаете, мы даже не можем привязаться к курсу. Его вообще нет.
— Так давайте решать вопрос. Господин Кривошеев, мы ведь за этим встретились?
— Это разговор, госпожа Баербок. Полагаю, мы можем заключить рамочное межгосударственное соглашение с учетом стран нашей зоны интересов. Что касается рабочих моментов, специалисты лучше нас договорятся.
— Может быть все еще проще. Мы можем напрямую работать с вашими нефтедобывающими сателитами. Давайте доверять друг другу. От вас достаточно дать разрешение на проход танкеров и обеспечить свободу судоходства.
— Разумно, — короткий кивок головой. — Но операции с нефтепродуктами для нас не имеют большого значения. Тем более тяжелое топливо серьезно загрязняет окружающую среду. Мы можем предложить Германии современные атомные реакторы. Это экологически чистая энергия, минимум выбросов и влияния на окружающую среду.
— Мы не считаем атомную энергию экологичной. Куда лучше природный газ.
— Ваше право. Думаю, если вы ознакомитесь с нашими промышленными установками, ваше мнение переменится в лучшую сторону.
— Давайте пока ограничимся вопросом судоходства и торговли в Персидском заливе.
— Это решаемо.
Маленький нюанс, российская зона исключительных интересов, это цельное экономическое пространство с едиными пошлинами, правилами, приемлемыми для большинства законами. В части внешней торговли российские законы и нормы имеют приоритет над местными. Немцы могут что угодно подписывать с условной Персией или Месопотамией, сделка утверждается по российским законам, регламентируется едиными правилами. Более того, все крупные завязанные на энергетику и нефтедобычу компании российские. Они платят местным правительствам фиксированный налог за добычу ресурсов, но живут исключительно по российским законам.
— Мы пока плохо понимаем, как работать с евро, — подключился Николай. — Но можем принимать в качестве оплаты рубли Российской Федерации. Это твердая обеспеченная валюта.
— Мы подумаем.
— Стоит сразу решить вопрос со встречными поставками. Мы пока плохо понимаем, что вы можете нам предложить. Этот вопрос требует дополнительного изучения, — Николай продемонстрировал раскрытые ладони, он намеренно повторялся. — Мы еще очень плохо ориентируемся в новом мире. В вашей порядочности мы не сомневаемся, но гарантии лишними не бывают.
Самым последним оказался вопрос Турции. Русские специально поставили его после обсуждения торговли.
— Дело срочное. В стране мятеж, волнения. Десятки и сотни тысяч туристов в опасности. Вы можете присоединиться к спасательной операции, можете воздержаться. Мы в любом случае вывезем всех европейцев кого сможем.
— Без нарушения суверенитета Турции.
— Разумеется, госпожа министр.
После прощальных слов и заверений Кривошеев смахнул пот со лба. Экран выключился, камеры отключены, дело сделано. Николай с хрустом потянулся в кресле. Переговоры и его утомили. Больше часа в полном напряжении. Вроде ничего не делал, а устал как после кросса по лесным тропинкам.
— Это все предварительно, на многое не надейтесь, Николай Аристархович.
— Она не принимает решения, Виктор Геннадьевич.
— Иное было б даже странно. Разумеется, дама только разнюхала обстановку. Давайте полчаса на кофе и пишем отчет.
— Интересная картина. Вы заметили, она первой подняла вопрос поставок, но только намекнула, что их интересует прежде всего нефть?
— Какой уж там намек. Открытым текстом сказала. Но ведь и у нас половина западной Европы сидела на наших поставках из Персидского залива. Только не слишком уж выгодный для бурильщиков товар. Очень высокие экспортные пошлины. Если не ошибаюсь, наши нефтяники продают то, что у нас внутри не востребовано.
— Согласен, но это очень простой и понятный товар. На танкер перекачал — деньги получил. Те же атомные реакторы, турбины, прочую серьезную технику вот так вот сходу одним росчерком пера на экспорт не поставим. Там свои тонкости, там конкуренция большая.
— Скажите прямо: коррупция, Николай Аристархович. Все то что наши экспортеры в бухгалтерских отчетах включают в «прочие и представительские расходы».
Николай в ответ улыбнулся. Сам с серьезными промышленниками дел не имел, но о многом догадывался. Бывало и при интересных разговорах присутствовал. Дело житейское. Российскую полицию