С рынка разом исчезли 70% экспортных поставок нефти. По газу не лучше. Цена черного золота взлетела до 1000 долларов за бочку. Торги останавливаются, регулятор сбивает панику, но толка нет. Ко всему прочему аналитики сообщают: Китай разом потерял больше половины своей нефтедобычи. День другой и пойдут массовые остановки производств. Всемирная фабрика издает прощальный гудок. Нет, это звенит аппарат шифрованной связи.
— Мистер госсекретарь, — на линии посол в Китае.
— Слушаю, Фрэнк.
— Мне только что сообщили, правительственная делегация час назад вылетела в Россию.
— Ожидаемо. Кто там такой прыткий?
— Летит заместитель председателя Хань. С ним треть Госсовета.
— Подгорело.
— По моим источникам, ночью пришло одобрение визита из России. Самолет готовили заранее.
— Спасибо, Фрэнк. Держи ситуацию под контролем. Со своей стороны, можешь пообещать увеличение квот на поставку нашего газа. В обмен на смягчение таможенной политики.
Звонок из Пекина подтвердил худшие опасения. Один из краеугольных камней современного баланса сил готов рухнуть. Тот рыжий крези, вечный кандидат может быть довольным, его мечты сбываются — под чужим контролем и в период правления Демократов, такой тонкий нюанс. Все что не делается, делается во славу Бога Израилева! Даже катаклизм вышибает один из столпов предвыборной риторики Рыжего. И это не все, Техас получил мозговую кость в виде скачка цен на нефть. Так меньше будут спонсировать Рыжего к выборам. Нет худа без добра, как говорят эти чертовы русские.
Блинкен попытался сосредоточиться на инструкциях для нового посла в Россию. Человек не слишком подходил для этой работы, но все приходилось делать быстро, а других людей еще не было. Своей очереди ждал целый список новых неведомых государств, куда тоже надо назначать людей.
Госсекретарь очень хотел привлечь к работе Майкла Макфола. Увы, этот человек входил в «стоп-лист» Российской Федерации. Блинкену уже передали совет: и не пытаться даже. Имперские русские слишком близко к сердцу воспринимают рекомендации своего младшего партнера. Очень и очень жаль. Именно этот человек лучше всего подходит на роль проводника воли Вашингтона в России. Не пройдет. Катаклизм катаклизмом, а санкции никто не отменял.
Пока Энтони набирал очередной пункт, звякнуло оповещение почты. Свалился «мэйл» от Администратора Агентства по международному развитию.
«Шеф, я зайду» — одна короткая фраза. Причем даже без вопросительного знака.
Саманте Пауэр потребовалось десять минут чтоб исполнить свою угрозу. Решительным шагом влетела в кабинет и тряхнула головой, так что каштановые с рыжиной волосы рассыпались по плечам.
— Тони, ты знаешь, что у Остина проблемы?
— Это не наше ведомство.
— Он в нашей команде, — прозвучало столь категорично, что Блинкен поднял голову и пристально встретился взглядом с глазами женщины.
— Мы сейчас в одной лодке. Тони, встряхнись. Стоит отступить хоть на шаг, и респы нас снесут на свалку.
— Садись.
— Ты точно не в курсе?
— Это из-за русских?
— Нет. Из-за марсиан, — администратор презрительно скривилась. — У нас общественность поднимает голос. «Президент, где Аляска?».
— А причем здесь Остин?
— Он министр обороны, если ты забыл. Именно Ллойд виноват в русской оккупации Аляски. Он пропустил мяч.
— И еще Молокаи.
— Об этом острове никто и не вспомнил. Новость ушла на последние страницы поисковиков. А вот потеря целого штата дело серьезное. Что думаешь?
— Мы могли атаковать, когда поняли, что связь оборвана. Мы тогда не знали, с чем имеем дело, — госсекретарь нахмурился. Слишком уж неприятные воспоминания о том дне. Он ненавидел охватившее его тогда чувство беспомощности и страха. Вмешательство грозной силы, неумолимого фатума, поправшего все законы мирозданья. Хорошо, никто тогда и не вспомнил об ответном ударе. Системы оповещения о ракетных пусках промолчали, и хорошо.
— Они бы сожгли нас махом, — Блинкен рубанул ладонью в воздухе. — Ты видела, что у них висит в космосе?
— Мне что-то говорили о марсианских и лунных базах. Маск волосы рвет, у него акции падают.
— Черт с ним, с Маском. Мы не знаем сколько у русских орбитальных перехватчиков, и что за чертовщина дрейфует в вакууме прямо у нас над головами. Ты говоришь, надо вытаскивать Ллойда? Хорошо. Что мы скажем людям?
— Ты это хорошо умеешь. Надо переключить внимание на другую проблему.
— Саманта, не паникуй. Если помнишь, после того как наши проспали Перл-Харбол, Рузвельт никого не уволил. Обратился к нации и призвал драться.
Администратор глубоко вздохнула и наклонила голову. Прирожденный боец, увлеченный идеей человек, немного фанатик — Блинкен иногда побаивался неукротимой энергии Саманты Пауэр.
— Тони, ты можешь. Нам надо бросить людям цель, нужен новый настоящий враг.
— Ты хочешь врага? Он у меня есть. Страшная неизведанная хмарь, древний ужас Вавилона на четырех континентах подойдет? — запал Саманты незаметно передался Энтони Блинкену. Он понял, что надо делать. Вместе с этим пришли спокойствие, уверенность.
— Об этом я и пришла поговорить. Помнишь, как мы победили Советский Союз? Открытость, честная пропаганда, демонстрация свободы, демократии, нашего образа жизни. Мы сломали систему. Сломаем и сейчас.
— Это не Советский Союз.
— Без разницы. Такие же тупые дикие русские. Мы сломаем их.
— Хорошо. Что там с твоей сетью? Давай подключай нужных людей, пинай своих специалистов, пусть думают и работают.
— У меня нет сети. Энтони, — укоризненным тоном. — Ни у кого ничего за Стеной нет. Надо начинать все с начала.
— Так это же великолепно! Жду от тебя план, списки, презентации.
Внутри себя Энтони еле сдерживался чтоб не заорать от радости. Разворачивание сети заново, открытие миссий, вербовка местных недовольных активистов, это все большие деньги. Под эти программы можно выбить дополнительное финансирование. Напуганный русской угрозой, Конгресс выделит столько сколько нужно и еще сверху положит. Под это дело можно снять часть претензий и направить энергию спонсоров в нужное русло.
— Я как раз сидела и готовила меморандум, пока не вспомнила, что лучше сначала с тобой посоветоваться. Кстати, если готовишь списки новых сотрудников посольств, не забудь включить моих людей.
Блинкен глубоко вздохнул. Фразу «не забудь включить моих людей» в последние дни и часы он слышал слишком часто. Очень уж многие хотели направить своих людей к настоящим русским