Кинжал, остатки сережки и шпагу мы так и не нашли…
Риса, бледная, но уже с не потухшим, как вчера на помосте, взором, сегодня осторожничала: ветки отодвигала плавно и смотрела при этом на них придирчиво.
Хотя, как по мне, проще всего клещу было уцепиться за ленты, которые обвивали ноги подруги, заменяя (и весьма паршиво) собой юбку. Но работорговцы, вытаскивая живой товар на торг, видимо, посчитали, что он так выгоднее будет смотреться и дороже продаваться… а вот то, что удирать в этом недоразумении, прости тьма, будет отвратно, никто не подумал…
Сама же я парилась. Во всех смыслах. Кожаные штаны по жаре оказались тем еще испытанием, а мысли о преследователях — так и вовсе просто преисподней. К слову о последней, напоминали и встречавшиеся меж зеленевших кипарисов и оливы мертвые стволы странных деревьев: они торчали из земли, точно гигантские ребра. Сходство было тем примечательнее, что на этом выгнутом дугой сухостое не имелось ни единого сучка.
Ближе к полудню наша дорога стала ровной настолько, что на лошадей взобрались все. На этот раз я была с Рисой, а Диего — с Секретериусом. Жаль, что длилось это недолго.
Потом дорога пошла в гору. А дела — увы, нет. Ибо одно — шагать по относительно ровной местности, а другое — тащиться выше и выше. Обойти же подъем было, мягко говоря, проблематично. С одной стороны склона, который мы вынужденно штурмовали, простиралось болото — топь, поросшая чахлым тростником, откуда несло прелью, тайной и комарами. С другой — открывался вид на побережье: бирюзовая гладь, бившаяся о скалы, и где-то вдали — силуэты кораблей под черными флагами. Красота, сошедшая с гравюры из старинной книги, только пахнет не пергаментом, а опасностью.
Мы уже преодолели половину склона, когда Диего обернулся и вдруг резко остановился, замер, вглядываясь вдаль. Туда, откуда мы пришли. А потом решительно выдохнул:
— Ходу! — и вскочил в седло.
Я посмотрела туда, куда мгновение назад так пристально вглядывался Кремень, и ничего не увидела. Но за то время, что мы были вместе, успела понять: этот брюнет ничего не делает понапрасну. И если он прикажет «ложись», я не буду спорить и спрашивать. Сразу упаду. Желательно на него. Поскольку так мягче. И только из-за этого. Да. Однозначно. И больше ни из-за чего!
Риса же, еще не успевшая привыкнуть к такому, замерла на месте, не торопясь запрыгивать в седло, и удивленно выдохнула:
— Что случилось?..
— Да, к чему спешка? Меня же рас-те-сет… — проорал сундучеус.
А я лишь протянула подруге руку, подгоняя:
— Давай, давай…
Она запрыгнула ко мне, но поздно… Совсем скоро, когда мы во весь опор мчали к вершине, а лошади под нами хрипели, я обернулась и увидела, от чего спешил уйти Диего. От проблем. Крупных таких. В широкополых шляпах и с аркебузами на плечах. Погоня.
Копыта коней вязли в осыпающемся скальном грунте, голыши катились под ногами. Но я упрямо гнала свою клячу. Ну же, ну. Ты сможешь. Ты двужильная. Я знаю…
И вот она — вершина. Только вместо пути к спасению — спуска — отвесный обрыв, а внизу — острые скалы и пена прибоя. Ловушка.
Диего спрыгнул с коня, понимая, что все. Конец. Он уже обнажил клинок, готовясь подороже продать свою жизнь.
— Попробуйте спуститься, я их задержу, — выдохнул Кремень, без тени сомнения. Как тот, кто всегда готов к смерти.
Сундук, понимая, чем пахнет, смело бросился в кусты. Ибо оттуда и обзор лучше, и безопасности там как-то побольше…
Только я не смогла как Секретериус. Да и пытаться уйти — тоже.
— Риса, давай, попробуй спуститься, — выдохнула подруге.
— А как же ты?
— А я некромантка, выживу…
«А если нет, то знаю, где тебя искать на том свете, когда ты старушкой отчалишь в окружении правнуков», — мысленно закончила я.
— Какого тлена? — выдохнул Диего, на героические лавры которого я вздумала покуситься…
— Не тлена, а писания! — поправила я, вставая с ним рядом. И вскидывая руку в привычном жесте: на пару пульсаров сил накопилось. А дальше… как повезет.
— В каком еще, к демонам, писании?
— В том, где «и в горе, и в радости, в богатстве и в бедности, в заварушке на рынке работорговцев и на скале напарники неразлучимы…» — да, меня несло. Столько раз встречаться со смертью лицом к лицу и выживать… И сейчас понять: сегодня все. Почти без шансов. Но вместе с Кремнем у нас хоть слабый, один на миллион, он был… а у него одного — ни единого.
— Только напарники?
— Это сейчас имеет значение? — рыкнула я.
— Для меня — да. Ты и правда могла бы остаться со мной, проклятым капитаном, дольше, чем длится эта погоня? — вдруг спросил он не к месту.
Так, кажется, не одну меня повело.
— Не о том думаешь, — оскалилась я, вглядываясь в преследователей. В авангарде шло семеро. И это не беда. Беда, что за ними еще мчала дюжина.
И ее не пришибить просто так. Разве что вот этим валуном… Последний, полуврытый в землю, стоял как раз ровнехонько у начала спуска. Да такой правильный. Белый… Будто отполированный… Череп!
Я в первый миг не поверила своим глазам. И вправду он…
Огляделась по сторонам и в кустах увидела то, что я приняла за торчавшие было палки… Это были ребра.
Тут-то до меня дошло. Мы стояли не просто на горе. Мы стояли на скелете. Огромного дракона, который тысячелетия назад прилетел сюда умирать…
Как маг, которому читали лекции по бестолочи, я оценила уникальность находки. Как некромант, которым я стала, я оценила размер трупа.
«Таких, Лив, ты еще ни разу не поднимала…» — пронеслась в мозгу шальная мысль. Жаль, под рукой нет прорвы энергии, чтоб ее занять под это дело. Ибо нужна была мощь. Такая же, как та волна, поднятая проклятием, что едва не поглотила нашу шхуну…
А что если… В отчаянные моменты приходят сумасшедшие решения. И сейчас был именно такой.
Я бросила взгляд на Диего, крепко сжимавшего рукоять сабли, и спросила:
— А ты когда-нибудь лежал на алтаре?
— Что? — ошарашенно выдохнул Кремень, приготовившийся умирать.
— То, что я тебе предлагаю сейчас возлечь на него… — пояснила я, уже прикидывая, чем буду вычерчивать символы на черепе дракона. Алтарь из него, конечно, так себе, но должно получиться.
Все же существо древнее, сильно магическое, проводимость чар у лобной кости должна быть разве что чуть меньше, чем у ритуального камня…
А Диего — просто-таки