Желание извергнуть огненный шар и испепелить это унизительное зрелище было настолько сильным, что я даже зажмурился, пытаясь успокоить свой собственный гнев. Чего доброго, не сдержусь и сожгу к чертям свое только что обретенное тело.
Однако ничего, конечно, не произошло. Лишь слабая дрожь в кончиках пальцев и очередная волна странной эмоции, напоминавшей отчаяние — я больше не чувствую Силу! Я больше не чувствую Тьму!
Морфиус, подлая, двуличная тварь… Ты не просто подсунул мне слабое тело. Ты подарил мне воплощение никчемности!
Я медленно, как глубокий старик, спустил ноги с кровати. Пол был холодным и липким. Под ступнями скрипел какой-то сор. Оглядевшись, я понял, что нахожусь в помещении, которое, судя по двум идентичным кроватям, двум письменным столам и двум шкафам, было рассчитано на двух обитателей.
Скорее всего, это что-то типа общежития, имеющего отношение к Институту Благородного Собрания. Так понимаю, семья Сергея Оболенского не сочла нужным оплатить ему отдельное жильё. Зачем тратиться на столь никчемного человека?
Я встал на ноги и замер возле кровати, продолжая изучать место, в котором оказался.
Зрительно комната словно была поделена на две части. Моя половина выглядела стерильно-бедной. Постель застелена ситцевым бельем серого унылого цвета. Подушка слишком плоская, одеяло слишком тонкое.
На столе — аккуратная стопка книг в потрепанных переплетах, несколько простеньких дешевых канцелярских принадлежностей, тетради, обернутые газетой, очки в простой металлической оправе. Никаких личных вещей, безделушек, намека на хобби или увлечения. Место, где живет скучный аскет или… законченный неудачник.
Вторая половина комнаты была полной противоположностью. На кровати небрежно валялась одежда, стол ломился от роскоши, немыслимой в этих, казалось бы, спартанских условиях. Сребряный портсигар, хрустальная пепельница, несколько бутылок дорогого, судя по этикеткам, коньяка, разбросанные денежные купюры…
На спинке стула висел форменный сюртук с шевроном ИБС, но не стандартный, синий, а явно пошитый на заказ — из тончайшей черной шерсти, с бархатными отворотами и золотым шитьем на обшлагах.
— Институт Благородного Собрания. Отделение «Дворянское Управление и Логистика», — с горькой иронией прошептал я чужими, тонкими губами. — Все как ты хотел, отец.
Голос у Сергея был тихим, сиплым, лишенным властности и уверенности.
Я подошел к столу, взял очки и принялся с любопытством их изучать. Чудовищное изобретение. Приспособление для калек. Это при том, что в Десятом мире есть и магия, и всякие новшества технической эволюции. То есть, что-что, а исправить парню зрение могли бы — на раз. Видимо, не захотели.
Я несколько раз моргнул. Так вот откуда эта странная пелена перед глазами… У меня просто близорукость.
Я надел очки, подошел к маленькому зеркалу, висевшему на стене.
Лицо, отразившееся в нем, логично завершало всю картину — бледное, худощавое, с правильными, но слишком мягкими чертами, большими серыми глазами, которые казались еще больше за толстыми линзами, и темными, вьющимися волосами, падающими на лоб в хаотичном беспорядке.
Ни тени харизмы. Ни искры Силы. Ну что ж… Похоже, это и правда идеальная маскировка. Лорд Снов не соврал. В этом теле я был невидимкой.
Другой вопрос, что полное отсутствие магического таланта, меня, как бы, не очень устраивает. Думаю, этот вопрос нужно проработать. В любом случае я — Каземир Чернослав, значит, Тьма никуда не делась. Она просто спит где-то в глубине этого никчемного сознания. Получается, мне нужно придумать, как активировать ее, но при этом не привлечь ненужного внимания.
И тут мой взгляд упал на раскрытую книгу, лежавшую на столе. 'Основы генеалогии и наследования в дворянских родах Российской империи". Я машинально пробежался по странице. Все окончательно встало на свои места.
Десятый мир. Самый молодой, самый бедный магией из всех миров Вечного Круга. Здесь сила, так называемый «магический дар», была редким и ценным ресурсом, передававшимся по наследству в знатных семьях. Чем знатнее и древнее род, тем сильнее потенциал его отпрысков.
Оболенские… Я порылся в жалких обрывках памяти Сергея. Захудалая дворянская семья. Когда-то давно, пару столетий назад, они что-то значили, но сейчас их имя было пустым звуком. А младший сын, коим я и являлся, вовсе оказался лишен дара. Ноль. Пустота. Позор семьи, отправленный в престижный институт лишь потому, что того требовала родовая честь, и в надежде, что он хоть чему-то научится, не опозорив фамилию окончательно. Ну а если не сможет поступить, то дорога ему одна — в мелкие клерки при какой-нибудь корпорации.
Внезапно дверь в комнату с грохотом распахнулась, ударившись о стену. В проеме возникла фигура. Высокий, широкоплечий молодой человек с наглым, холеным лицом и волосами цвета воронова крыла, зализанными назад изрядным количеством бриолина. Он был облачен в идеально сидящий утренний халат из шелкового бархата, расшитый драконами. В руке незнакомец держал махровое полотенце.
Память сосуда сработала мгновенно. Это был мой сосед. Артём Звенигородский. Из сознания Сергея всплыли обрывочные сведения: старший сын одного из самых влиятельных и богатых родов Десятого мира. Обладатель мощного, еще не до конца раскрытого магического дара. Кумир молодняка, задира и позер. И главный мучитель Сергея.
В общежитии они с Оболенским находятся около недели. Попечительский совет ИБС решил, что абитуриентам лучше готовится к Единому Государственному Экзамену вдали от мамочек и папочек, а потому будущие студенты теперь заселяются в свои комнаты заранее. Потом, после того, как пройден первый курс, у них появляется возможность квартироваться в городе.
— О, Оболенский! Проснулся, книжный червь? — Голос Артема был громким и очень раздражающим. Этот человек явно привык покрикивать на слуг. — Слышь, ты опять вчера весь вечер шуршал страницами, как таракан. Мешал спать. Я из-за тебя на утреннюю дуэль едва не опоздал!
Он швырнул полотенце на кровать и направился к моему столу, его глаза с презрением скользнули по стопкам книг.
— И вообще, прибери свою конуру. От тебя пахнет нищетой и пылью. Я к такому не привык. Сейчас переоденусь, отправлюсь на встречу с одним козлом, решившим, что он безнаказанно может оскорблять самого Звенигородского. Когда вернусь, чтоб этого хлама тут не было. Если не приберешь, сам вышвырну все твои пыльные фолианты в окно.
Он повернулся к своему шкафу, собираясь переодеться, чтобы уйти. Человечишка явно считал разговор оконченным. Впрочем, если судить по воспоминаниям Сергея, обычно на этом действительно все заканчивалось. Настоящий Оболенский потупил бы взгляд, пробормотав что-то невнятное, а затем начал бы лихорадочно убираться.
Но в этом теле был уже не Сергей.
Я не шелохнулся. Не отвел глаз. Я просто наблюдал за наглым выскочкой холодным, оценивающим взглядом Темного Властелина, который