– А вот за это я, пожалуй, вызову тебя на поединок, как только стану свободна. Да, Мята, вызову непременно. Поскольку ничего не знала. Если б тебе довелось иметь дело с Сабой и ее воздушным кораблем так же часто, как мне, ты убедилась бы: то, что должно произойти в ростень, может не произойти ни к полудню, ни до конца дня, ни даже назавтра. Отпустите меня. Я верну их и освобожу. И кальда Шелка тоже.
Майтера Мята, поджав губы, пристально взглянула в ее глаза.
– Хорошо, принимается. Приношу извинения.
Потто захихикал.
– Но неужели тебя не тревожит, что ваш воздушный корабль, похоже, еще не достиг Тривиганта?
Сийюф отрицательно покачала головой.
– Прибудет ночью, а может, к утру.
– А если я скажу «завтра после полудня», генералиссима? – загремел Оозик. – Готов ручаться, глубина твоих познаний – притворство чистой воды! Завтра после полудня!
– Возможно, – пожав плечами, согласилась Сийюф. – Возможно, ты прав.
– В таком случае вот тебе еще одно предположение: не раньше затени ближайшей фэалицы. Что ты скажешь на это?
– Что ты глупец. За это время воздушный корабль успеет дойти до Тривиганта и вернуться сюда.
– Вот именно, – буркнул Оозик, накручивая на палец убеленный сединой кончик уса. – Мы связались с Тривигантом по стеклу, генералиссима. Имели разговор с вашим военным министром. Объяснили, как обстоят дела, и предложили обменять тебя на кальда Шелка.
– И они отказались, – объявил Тритон. – Клянусь Сциллой, даже слышать об этом не пожелали! Прокомментируй сие, будь добра.
– Я предложу нечто лучшее. Позвольте мне поговорить с ней.
Потто, захохотав в голос, хлопнул себя по бедру.
– Нет, это уж слишком! Ну и потеха… а ты, дражайшая моя юная генералиссима, даже не улыбнешься. Как тебе только удается… – Махнув рукой, он повернулся к Сийюф, отделенной от него пустующим креслом. – Ты уже говорила с ней, и много ли вышло толку?
– Я – нет. Вероятно, Абанча от моего имени.
– Мы думаем, все дело в политике, – сообщила майтера Мята. – «Мы» – то есть генералиссимо Оозик и я. Во внутренней политике вашего города. Посему сейчас нам очень не помешало бы подтверждение нашей правоты, не говоря уж о советах, что с этим делать.
– Если вы правы…
Нахмурившись, Сийюф вновь пожала плечами.
– Междоусобицы имеются всюду, генералиссима, – пробормотал Оозик, – причем в каждом городе свои.
– Да. В моем тоже. Наша военный министр… ее имени ты не назвал. Кто это? Лийам? Шрам вот здесь? – уточнила Сийюф, коснувшись пальцем верхней губы.
Тритон с майтерой Мятой кивнули.
– Это невозможно. Политика в моем городе, как сказал ваш генералиссимо, имеется. Междоусобицы, интриги, вражда. Все это – в избытке. Но Лийам ко мне ближе всех. Мое поражение – ее поражение, понимаете? Будет стоить ей министерского кресла, а может, и головы.
Оозик, сощурившись, смерил Сийюф пристальным взглядом.
– То есть предать тебя, генералиссима, она не может?
– Нет, разве что вздумает предать саму себя!
– А что я говорил! А что я говорил! – сладким голоском пропел Потто.
– Он полагает, что ваш воздушный корабль потерпел крушение или каким-то образом сбился с курса, – без тени улыбки пояснила майтера Мята. – Естественно, в Тривиганте этого не признали, отчего мы с генералиссимо и решили, что там скорее затеяли какую-то игру, пусть даже советник Потто получил донесение, косвенно подтверждающее исчезновение корабля. Похоже, прав оказался он, а не мы, и это крайне, крайне прискорбно.
– Однако тебя мы все равно отпустим, – утешил Сийюф Потто. – Как мило с нашей стороны, правда? – Вскочив с кресла, он шагнул к двери. – Эй, там, впускайте! Пора!
Вошедшая в отворенную кем-то из солдат дверь Фиалка – Фиалка об руку с еще одной, второй Сийюф – уставилась на первую с разинутым в изумлении ртом.
– Тебе, дражайшая моя юная потаскушка, придется отправиться восвояси, – сказал ей Потто. – Нам ты уже не нужна, хотя многие, вне всяких сомнений, жаждут с тобою встретиться. Присаживайся, генералиссима, подожди полминутки – я мигом.
– Мне? Сесть рядом с этой био? – осведомилась вторая Сийюф. – Вот еще! Кажется, ты говорил, что отправишь меня к моей орде. Когда?
– Сейчас ты сбежишь, – объяснил Тритон первой Сийюф. – Вернее, не ты, а она.
– Куда ни кинь, везде колдовство, – посетовала Хадале, рухнув в одно из обтянутых черной кожей пилотских кресел. – И в вашем городе, а теперь, стоило тебе появиться здесь, и у меня на борту. У нас на родине говорят, вы – колдуны поголовно, но я не верила. Все россказни на три делила, а должна была не делить – умножать. Ты – колдун, кальд. Сказала бы, главный в городе, если б не знакомство с тем стариком, сидевшим между нашей генералиссимой и генералом Сабой.
– Это она о Его Высокомудрии, – пояснил Шелк Гиацинт, в благоговейном восторге глядя разом на все вокруг. – Надо же… будто в зимнем саду…
– Сквер-рная штука! – каркнул Орев.
– И псиц – грянь, грянь! – встрепенувшись в руках Гиацинт, пискнул Клещ.
Хадале угрюмо, исподлобья бросила взгляд в ближайший стеклянный прямоугольник, на расступившиеся облака и каменистый песчаный ландшафт далеко внизу.
– Третий двигатель отказал. Чего ты добиваешься? Капитуляции? Скорее уж я пристрелю тебя и попытаю счастья в пустыне.
– Тогда нам она ни к чему, – объявила Гиацинт.
– Она нам в любом случае ни к чему, – поправил ее Шелк, – а я вовсе не колдун. Откровенно говоря, я уже даже не авгур… по крайней мере, не чувствую себя таковым.
– Генерал Саба на днях рассказывала, что ты узнал о нашем приходе, взглянув на овечьи кишки. Это тоже отрицать будешь?
– Нет, хотя это и неправда. Отрицать сие – пустая трата времени, а значит, верь, если нравится. Пять двигателей еще в исправности. Хватит ли их, чтоб удержать нас в воздухе?
Штурман на миг подняла взгляд и снова уткнулась в карты, а Хадале ткнула пальцем вверх.
– Чтобы держать нас в воздухе, двигатели не нужны. Для этого служит газ. Хочешь сказать, мы останемся вовсе без двигателей?
Шелк призадумался.
– Обещать не могу, но надеюсь, что да.
– Надеешься, значит…
– Стр-релять – нет, – встревоженно посоветовал Хадале Орев. – Человек… Хор-роший!
На миг дав взгляду волю, Шелк в который уж раз восхитился красотой Гиацинт.
– Именно этого я и добивался. Сильнее всего меня беспокоило, что в результате может погибнуть Гиацинт, но я надеялся, что этого не произойдет, и, к счастью, надежды мои оправдались. Отрекшийся ради нее от своего бога, я ужасно боялся расплаты: ведь подобные вещи, как правило, не проходят даром.
Гиацинт прижала его ладонь к нежному, теплому бедру.
– Из-за меня отрекся от Иносущего? Зачем? Я же ни словом об этом не заикалась!
Хадале повернулась к пилоту.
– Как там? Все еще пять из восьми?
Пилот кивнула.
– Так точно, твое превосходительство, вот только с пятью против такого ветра скорости не развить.
– Как это? – удивилась Гиацинт. – Мы ж все равно на юг идем, нет? А ветер нас на юг, в Тривигант, и несет… кто-то тут говорил что-то вроде.
– Да, ветер несет нас на юг, – едко ответила Хадале, – только идем мы не в Тривигант. Поскольку примерно за