Абдулла сглотнул, прочищая горло.
— И что же нас ожидает по ту сторону серебряного водоворота?
— Увы, аномалия подавила мой дар. Нам предстоит шаг в неизвестность.
— Господин, не отчаивайтесь. Главное, что мы вместе, и у нас есть шанс! Поверьте, в новом месте мы всё сделаем иначе. Не допустим столь опрометчивых ошибок!
Тяжёлый, обречённый выдох вырвался из груди Бенджамина. Плечи его ссутулились под невидимым грузом.
Они выбрались на набережную. Длинная улица всегда привлекала толпы торговцев и покупателей, но сейчас здесь царил настоящий хаос. Горожане прибывали с окраин непрерывным потоком, заполняя каждый свободный участок. Рёв голосов нарастал, сливаясь в какофонию.
Несколько крестьян в грязных рубахах волокли канат по дороге, рывками, не церемонясь. На конце верёвки петля сжимала шею помощника казначея. Тело дёргалось, царапая камни сапогами. Руки жертвы впились в удавку, пытаясь разжать хватку. Пальцы скребли по коже собственного горла. Глаза вылезали из орбит, наливаясь кровью.
Кто-то в толпе завопил. Рука взметнулась, указывая на лидера фракции.
Бойцы Железного Братства мгновенно выставили клинки. Металл зазвенел, вырываясь из ножен.
Из толпы выскочил парнишка — худой, смуглый, с горящими глазами фанатика. Он подступил к конвою слишком близко и получил копьё в живот. Тело обмякло, сползая по древку на землю.
Толпа взревела. Первым полетел гнилой огурец, оставив жёлтую жижу на плече Бенджамина. Следом посыпались овощи покрупнее и комья грязи, град которых обрушился на отряд со всех сторон. Один булыжник просвистел мимо головы Абдуллы, едва не зацепив ухо, другой звякнул о щит охранника, оставив вмятину на металле.
Несколько бойцов сдвинулись к центру, поднимая щиты над головами высокопоставленных персон и формируя импровизированную крышу. Град камней барабанил по металлу с такой силой, что руки охранников содрогались от ударов.
Абдулла провёл ладонью по лбу. Пальцы испачкались в остатках помидора, красные семечки прилипли к коже. Он сплюнул сквозь зубы и выругался вполголоса.
* * *Спустя полчаса пятиранговый полакр «Светлое Будущее» покидал Бухту Надежды. Корабль создавали специально для Бенджамина Бернаскони по индивидуальному заказу. В открытое море он выходил нечасто, однако статус требовал роскоши, и судно получилось соответствующим. Борта украшали узоры из драгоценных металлов, переплетающиеся в причудливые завитки, а на носу возвышалась статуя сирены из чистого золота с распущенными волосами, застывшими в вечном порыве ветра. Каюты внутри поражали комфортом, который мог бы посоперничать с лучшими гостиницами Новой Земли.
По скорости полакр уступал своим собратьям по рангу — шебекам и каравеллам, — однако легендарные модификации с лихвой компенсировали отставание. Судно большего водоизмещения брать не имело смысла, поскольку приоритетом оставалась именно быстрота перемещения.
Бенджамин стоял у борта в компании Абдуллы, и оба молча смотрели на удаляющийся остров, ставший им домом. Контуры берега размывались, крыши зданий превращались в игрушечные квадратики. Оба понимали без слов, что возвращения не случится. Никогда.
По палубе сновали матросы, выполняя бесчисленные корабельные обязанности под командованием Криса Якобса, чей голос то и дело гремел от носа до кормы.
Абдулла крепко сжал перила и повернулся к собеседнику с плохо скрываемым негодованием.
— Наимудрейший, объясните, почему мы взяли на борт этого высокомерного и заносчивого интригана Луи?
— Всё очень просто, мой дорогой друг, — ответил Бенджамин, не отрывая взгляда от горизонта. — Без его помощи Братство подняло бы бунт, поскольку в душе они не согласны с тем, что мы вынуждены отступить. Одних пугает неизвестность грядущего пути, других держат на Новой Земле дружеские и семейные узы. Перк, который Луи получил на двухсотом уровне навыка «Убеждение», позволяет преодолевать ментальную защиту обладателей магических оберегов эпичного качества.
— Но зачем он взял с собой Калиэсту? Теперь демон не даст нам покоя и будет следовать по пятам! Почему Луи не оставил её на острове? Таким образом мы бы выиграли время!
— Увы, без неё Луи не видит жизни, — Бенджамин наконец оторвал взгляд от моря и повернул голову. На лице его застыла тяжёлая, безысходная печаль. — К тому же мне известно о клятве, которую он принёс. Оставить леди на острове означало бы подписать себе смертный приговор.
— Проклятье! Неужели мне предстоит видеть его холёную рожу до конца дней!
— Ах ты подлец!
Голос донёсся сзади — резкий и полный яда. Абдулла обернулся и увидел разъярённого Луи, который шагал по палубе, расталкивая матросов.
— Мой дорогой друг, простите меня…
Слова Бенджамина прозвучали дрожаще, ломаясь на полуслове.
Лицо советника исказилось от ужаса, рука взметнулась, прикрывая рот.
БАБАХ!
Черепная коробка Абдуллы разлетелась осколками, тело рухнуло на палубу. Кровь потекла алой лужей, просачиваясь в щели между досками.
Луи выпрямился с поднятым дуэльным пистолетом, из длинного ствола которого медленно вился дым. Губы растянулись в торжествующей улыбке, когда он поднёс оружие к лицу и сдул тонкую струйку, наслаждаясь моментом.
Бенджамин отвернулся, не в силах выносить зрелище. Плечи затряслись, губы продолжали шевелиться, шепча извинения, которые терялись в шуме волн.
На грохот выстрела сбежались бойцы Железного Братства. Луи обвёл собравшихся взглядом и заговорил, вплетая в слова магию:
— Господа, окажите любезность и избавьте судно от этого нежелательного груза.
Не прошло и пяти секунд, как матросы подхватили тело под руки и ноги, донесли до борта и перевалили через перила. Откуда-то снизу послышался тяжёлый всплеск.
— Превосходно! Наконец можно вздохнуть свободно! Достопочтенный Бенджамин, я решительно недоумеваю, что привлекло вас в этом льстеце?
Вестник обернулся, достал из кармана шёлковый платок и провёл по уголкам глаз, стирая влагу дрожащими пальцами.
— Прошу вас не говорить так о моём дорогом друге.
— Отчего же вы не оставили его на острове?
— Быстрая смерть лучше медленной.
Луи приблизился неспешно, явно наслаждаясь моментом. Руки сцепились за спиной в привычном жесте превосходства. Подбородок задрался вверх, на губах расцвела самодовольная усмешка, которую он даже не пытался скрыть.
— Вижу, как скорбь затмила вам разум. Боюсь, вы не в состоянии командовать кораблём в таком расположении духа, потому осмелюсь предложить собственную