— Это все?
— Вы даже не открыли, — тихо выдохнула женщина. — Не хотите убедиться, что там полный комплект?
— Ни секунды в этом не сомневаюсь. Более того, я боялся, что ты притащишь обратно платье и туфли, — темная бровь Беса подскочила вверх, ироничная улыбка тронула красивые губы. — Слава Богу, у тебя хватило ума не делать глупости.
— И еще клатч…
— Что?
— Не только платье и туфли, но и клатч, — пояснила Плотникова. Какой черт дергал ее за язык? Кто бы знал.
— Да по хрен. Оставь эту мишуру себе. Хочешь — носи, хочешь — выброси, только не морочь мне голову. Что-то еще?
— Нет, у меня все. Извините за беспокойство, Иван Сергеевич, не буду вас отвлекать от работы.
Она пятилась спиной в сторону двери, не в силах разорвать визуальный контакт. Синие глаза надежно держали ее в своем плену. Мозг с трудом контролировал тело, которое словно попало под гипноз. Шажок, еще… свобода уже близко.
— Ангел, не уходи.
Да ладно! Что он сказал! Плотникова замерла, как мышь под метлой. Мозг орал «беги, спасайся!», а любопытство подзуживало «сбежишь — не узнаешь, что он хотел». Это был выбор без выбора.
В тишине кабинета тихий баритон звучал волшебной флейтой, на звук которой она шла бездумно, безоглядно, с каждой секундой сокращая дистанцию.
Иван толкнулся ногами и отъехал подальше от рабочего стола, протянул руку и медленно пошевелил пальцами.
— Подойди ближе… еще…
Ангелина судорожно вцепилась пальцами в ручку сумки и сделала маленький шаг вперед. От Бестужева ее отделяло расстояние вытянутой руки.
— Хорошо. А теперь — на колени, Лина.
— Что? — она не верила собственным ушам.
— На. Колени.
Его голос — сталь в бархатных ножнах, ломал любую попытку сопротивления, взгляд синих глаз отключал все предохранители.
Подчиняясь то ли просьбе, то ли приказу, Плотникова медленно опустилась на колени.
13
Иван замер. Ангелина исполнила его просьбу — приказ, но сделала это по — своему.
— Красивый, — прошептала женщина, удобно устраиваясь у него на коленях. Ее пальцы изучали его лицо, запутались в волосах. — Я думала, у тебя синие глаза, а на самом деле они сине-серые, — он слегка наклонила голову, провела по темной брови. — Мне нравится, когда ты улыбаешься по-настоящему, тогда вот здесь, — прикосновение к его вискам напоминало дуновение летнего ветерка, — появляются милые морщинки, и взгляд меняется, становится теплым, а когда сердишься, — невесомое прикосновение к точке между бровями, — вот здесь возникает марианская впадина. Глубокая и опасная, как твой гнев.
Она провела кончиком носа по его щеке, вдохнула запах мужского тела, смешанный с тонким ароматом парфюма. Мох, можжевельник и разогретая смола на подложке из мускуса. Вкусно!
Внезапно горячая рука, которая до это момента спокойно лежала на подлокотнике кресла, оказалась на ее пояснице, вторая пробежалась по позвоночнику и нырнула в водопад светлых волос.
Их губы почти соприкасались, дыхание смешивалось. Большая черная кошка издала тихий гортанный звук.
— Мгм…
Кто сделал последний шаг?
Он?
Она?
Оба?
Лина лизнула его губу, пробуя на вкус.
— Т-с-щ, — с хрипом выдохнул Бес.
Шершавая ладонь легла на щеку Ангелины, и она потерлась о руку, как кошка. Их действия походили на древний, как сама жизнь, животный ритуал опознания «свой-чужой».
В этом мужчине ей нравилось все: его запах, тепло, голос и даже взгляд, который морозил лучше любого холодильника.
В первый момент Иван опешил от дерзости женщины, а потом понял, что она воспользовалась игрой слов, предложила свою трактовку фразы «на колени». Он с интересом ждал, что будет дальше. Не в его правилах отдавать инициативу, но если Ангел на нее претендовала, то почему нет? Пусть покажет, на что способна.
Она окутала мужчину своим теплом, заморочила запахом, разбила все планы нежными прикосновениями, заворожила взглядом серых глаз.
Кто охотник?
Кто жертва?
Роли перепутались, движения становились все более смелыми, а намерения — явными.
Нежный поцелуй сорвался в страсть, их языки переплетались, исполняя огненный танец.
— А-г-р-р, — Иван прихватил светлые волосы у корней и оттянул назад голову Лины, подбираясь к чувствительной шее. Лизнул ее там, где бешено билась венка, уткнулся носом в кожу и сделал глубокий вдох, наполняя легкие запахом женщины.
Лина вздрогнула в его руках, тихо застонала от удовольствия. Поцелуй возобновился. Он был похож на торнадо: яростный и жадный на первых секундах, он становился нежным и чувственным, чтобы снова сорваться в страсть.
Двое так увлеклись друг другом, что не заметили появления третьего персонажа.
— Иван! Какого черта эта мерзавка сидит у тебя на коленях!!!
Голос жены Беса проникал в сознание Лины как сквозь вату. Тихо выдохнув, она отстранилась от мужчины и уперлась любом в его лоб.
— Она пришла, как я и говорила. Бери ее и заходи на новый круг.
Голос блондинки слился с истерическим криком Натальи.
— Я спрашиваю, что здесь творится?!
Плотникова в последний раз провела рукой по волосам Беса, приводя их в порядок, и встала с колен. Она получила то, что хотела.
Их поцелуй.
Он и она.
В нем не было третьего. И это было… необыкновенно.
Ангелина уходила из кабинета босса не оглядываясь, уносила с собой память о прикосновениях и теплом взгляде синих глаз, в котором она купалась и нежилась.
— Все в порядке, Наталья. Зачем ты пришла? — звучал за спиной блондинки голос Беса. Лина не видела, как он провожал ее взглядом, но это не укрылось от жены.
— Зачем?! Ты отключил телефон и игнорировал мои звонки и сообщения! Я пришла к тебе на работу, а ты тут лижешься с этой… Посмотри на себя! — Наталья возмущенно уставилась в область ширинки, которая торчала палаткой.
Больше Плотникова ничего не слышала: она уже вышла из кабинета, а затем за ее спиной щелкнул дверной замок. Бестужевы остались одни.
— Вань, что за хуйня творится?! — когда они оставались наедине, Наталья сбрасывала маску и частенько вставляла в свою речь матерные словечки, но только наедине с мужем. Для всех прочих она была звездой, дивой, женой великого Бестужева. — Какого хрена ты заблокировал мой номер?
Да, он это сделал, и сделал нарочно, чтобы раздраконить жену. Ночь, проведенная с любовницей, казалась не такой легкой и приятной, как ожидалось: Иван сам не понимал, чего хотел, но ноги несли его проторенной дорожкой. Нагибая Софию, слушая ее слишком громкие, похожие на постановочные, крики, глядя на кукольное личико, он думал о другом.
О других.
О другой.
— Захотел и сделал, — Бес пожал плечами, глядя на приближающуюся женщину.
Наталья потянулась за поцелуем, но он резко отвернул голову. Вспыхнув от гнева, она дернула его пиджак за лацканы, открывая вид на широкую грудь. Шелковый подклад скользнул по тонкому хлопку рубашки, одежда темным комом упала на пол.
— Ты мой, Ваня, только мой! — длинная молния ее необычного белого платья поползла сверху вниз, по́лы распахнулись. Бестужева повела плечами, избавляясь от лишней одежды, выставляя напоказ обнаженное тело. Стройная фигура, смоделированная пластическим хирургом, притягивала взгляд.
— А я твоя…
Наталья взяла мужа за руку и положила себе на грудь, с удовольствием наблюдая, как синюю радужку заливает тьма желания.
— Я хочу…
Он не стал слушать, чего хочет женщина. Один рывок, и она оказалась на животе на его рабочем столе. Растолкав коленями стройные ноги, Бес потянулся к брюкам. Зазвенела металлическая пряжка ремня, коротко вжикнула молния. Этот звук электрическим разрядом ударил по натянутым нервам.
— Я сотру с тебя прикосновения этой твари, вытравлю из памяти! — молча ликовала Наталья. — Ты забудешь ее запах, ее взгляд. Останусь только я!
Бестужев одним движением ворвался в податливое женское тело, довольно улыбнулся, услышав ответный всхлип. Вбивался, таранил, удерживая жену за бедра, закрывал глаза, пытаясь понять, что чувствовал, и снова вколачивался. Выходил почти полностью и погружался на всю длину, менял амплитуду и угол. Извлекал из знакомого тела новую мелодию, которая почему-то напоминала унылый мотив, наигранный на расстроенном фортепиано.