И я больше не могу молчать. Я должна сказать им самую страшную правду. Может, я никуда и не полечу… после последнего признания, скорее всего, я стану им больше не нужна.
— Я не могу, — шепчу я, и мой голос дрожит. Я поворачиваюсь к Айвару, заставляя себя посмотреть ему в глаза, потом разворачиваюсь к Рамилю. — Я не могу иметь детей.
Меня накрывает их недоумением. Оба моих… наверное, скоро уже «бывших» мужа, недоверчиво разглядывают меня.
— Мне поставили диагноз… синдром асинхронного генома, — я с трудом выговариваю слова, которые стали моим приговором. — Проще говоря, моя ДНК несовместима с большинством гуманоидных рас для зачатия. Мой генетический «ключ»… он сломан.
Айвар сжимает пальцы на моих плечах. А Рамиль… он вдруг усмехается. Не зло, с восторгом ученого, решившего невыполнимую задачу.
— Мия, — он подходит к нам, его серебристые глаза горят. — Твой ДНК не сломан. Он уникален! Твой «замок» настолько сложен, что к нему не подходит ни один стандартный ключ. Но мы… — он переводит взгляд с меня на Айвара и обратно. — Наш способ зачатия, «переопыление» генов двух мужчин, создает совершенно новый, адаптивный ключ. Единственный во вселенной, способный открыть твой замок.
Айвар притягивает меня к себе ближе, его дыхание опаляет мою шею сзади.
— Судьба, — рычит он, и в этом слове не фатализм, а торжество. — Судьба не оставила тебе выбора. Она создала тебя только для нас.
Это откровение становится последней каплей. Воздух между нами искрится от сдерживаемого желания. Вопрос «кто первый?», который висел между ними, больше не имеет значения. Они обмениваются короткими взглядами, и я понимаю, они решают это без слов.
— Мы хотим своих малышей, Мия, — шепчет Рамиль, касаясь губами моей щеки.
— От тебя, — басом отвечает Айвар, разворачивает меня к себе, и его губы находят мои.
Поцелуй Айвара лишает меня воли.
Он поднимает меня на руки и несет в спальню. А когда он опускает меня на кровать, Рамиль уже рядом. Нет первого и второго. Есть только они. Вместе.
Их руки и губы исследуют мое тело слаженно, одновременно. Так, что я не понимаю, где заканчиваются ласки одного, и начинаются прикосновения другого.
Айвар целует мою грудь, а Рамиль оставляет дорожку поцелуев на животе. Я чувствую не двух мужчин, а одно цельное, могучее существо, завершающее свой священный ритуал.
Когда кто-то из них входит в меня, медленно, осторожно, я вскрикиваю не от боли, а от ошеломляющего чувства завершенности. Зов заглушает боль от первого проникновения. А мои губы тут же накрывают, впитывая мой крик, перерастающий в сладкий стон удовольствия под осторожные движения внутри меня.
Тусклый свет татуировок разгорается ярче, золотая и черная вязь сплетаются на наших телах в единый пульсирующий узор, освещая и благословляя наш союз.
Они меняются, и продолжают по очереди растягивать, наполнять меня.
Движения Айвара медленные, глубокие. И только я привыкаю к его ритму, они снова меняются. Рамиль входит в меня уже увереннее. Его толчки точные, выверенные, бьющие в одну-единственную точку, от которой по телу разбегаются судороги наслаждения. Пока Айвар нависает сверху, его губы терзают мою шею, а широкие ладони сжимают мою грудь.
Волны наслаждения накатывают одна за другой, пока я не теряю счет времени, растворяясь в их общем ритме, в первобытном Зове. Мои мужья шепчут хриплые слова на хазарском, которых я не понимаю, но чувствую их смысл всем телом.
Кайра. Я их. Навсегда. И они мои.
PS –эпилог. Три года спустя
Солнечный луч падает на пол, и в нем танцуют пылинки.
Моя дочь, двухлетняя Лира, с восторженным визгом пытается их поймать.
Айвар сидит на полу, расставив руки, чтобы поймать ее в объятия, когда она, потеряв равновесие, завалится на него. Рамиль стоит рядом со мной, его рука лежит у меня на талии, его глаза светятся спокойным, глубоким счастьем.
Хазары и не сомневались, что все получится с первой попытки. Сомневалась только я. Мои сомнения рухнули только в тот день, когда медицинский сканер подтвердил то, что Зов уже шептал мне: во мне зародилась новая жизнь.
Мои мужья переглядываются, в их взглядах я читаю невысказанное желание. Я знаю, что они уже готовы ко второму ребенку. Хазары оказались невероятно заботливыми и терпеливыми отцами.
Частыми гостями в нашем доме стали Алана и ее семья. Наши дети растут вместе, как двоюродные братья и сестры, создавая тот восхитительный хаос, который наполняет этот дом жизнью, по которой мы так тосковали в той оглушительной тишине после их отъезда.
Имена родов Гур и Сол были полностью очищены от всех обвинений.
Но главной победой для Айвара и Рамиля стал не политический триумф и не восстановленная репутация. Их главной победой стала наша семья.
Заговор Лиссан был раскрыт, а ее ближайшие подельники осуждены.
Но мы не наивны. Идеология «Молчаливых Родов» не умерла вместе с ней. Она лишь затаилась, пустила корни в других уголках Хазариона, ожидая своего часа. Хотя это уже не наше поле битвы.
Это уже совсем другая история!