Я попыталась привлечь внимание Кэмпбелл, но безуспешно. Стоявшая рядом «Белая перчатка» повернулась. Не Виктория. Вместе с Хоуп и Нессой уже минус три. Четвертая стояла лицом ко мне в дальнем конце комнаты. Не она. Обернувшись, я увидела девушку в капюшоне, которая выходила обратно в бар. Окинув взглядом толпу, я смогла исключить еще двоих, исходя из их роста и телосложения. А значит, один к одному, что покинувшей заднюю комнату девушкой была Виктория Гутьеррес.
Я решила рискнуть. В основном зале мою цель было нетрудно вычислить. Алая мантия сразу же бросалась в глаза. Я последовала за девушкой в капюшоне сквозь толпу. Несмотря на музыку (по-прежнему одновременно играли рояль и динамики), танцевало очень мало людей, если не считать тех, кто раскачивался и пил в такт одному из соперничающих ритмов.
Виктория – если это была Виктория – неторопливо подошла к барной стойке. Она находилась в центре зала, на возвышении, и была огорожена красными бархатными тросами.
Я попыталась пройти за ней, но меня остановил вышибала.
– Сначала мне нужно увидеть удостоверение личности. – Он был невысоким, коренастым, с мрачным взглядом и внушительными бицепсами.
– Я с радостью покажу вам свое водительское удостоверение, – ответила я, – как только вы предотвратите драку, которая вот-вот разразится между вон тем Парнем из студенческого братства, который уже хорошо так навеселе, – я кивнула в левую от нас сторону, – его приятелем, пьяненьким Наследничком семейного состояния и…
Вышибала повернулся к ним.
– И парнем, которого они толкнули уже раз в третий и которого мы просто назовем: «Парни, вы сами напросились, чтобы вам надрали задницу».
Вышибала снова повернулся ко мне, сложил руки на груди и с тем же мрачным видом во второй раз попросил меня предъявить мое удостоверение.
– Парни, вы сами напросились, чтобы вам надрали задницу! – объявил кто-то громким голосом слева от нас.
Вышибала сразу же направился к парнишкам из студенческого братства. Иногда полезно быть наблюдательной. Я вальяжной походкой прошла за канаты и уселась на барный стул по соседству с «Белой перчаткой». Мне по-прежнему не было видно ее лица. Она сидела, наклонившись вперед и положив локти на стойку.
– Чем могу вам помочь? – спросили ее.
Я узнала голос в ту же секунду, а потом мои глаза встретились со знакомыми карими глазами за барной стойкой.
– Ник.
Я не ожидала увидеть его здесь. И только исключительно поэтому, пыталась убедить я саму себя, меня словно током ударило, когда мне тут же вспомнился наш с ним единственный танец. В тот раз он был как рыба, выброшенная из воды, – парень, работающий в загородном клубе, одетый в футболку и линялые джинсы. Теперь он сменил джинсы на шорты – возможно даже на купальные. Его футболка казалась старой и поношенной.
Я сразу же представила, какой мягкой она будет на ощупь. Девушка рядом со мной выбрала именно этот момент, чтобы откинуть капюшон. Виктория Гутьеррес.
– Еще полдюжины напитков, – сказала она Нику, привлекая его внимание. – Точно таких же.
– Красивые, разноцветные и разбавленные водой, – отозвался Ник, искоса взглянув на меня. – Сейчас все будет.
Почему-то в его голосе всегда словно звучала легкая ирония. Когда он отвернулся, чтобы приготовить заказ для Виктории, я оторвала взгляд от его затылка – и остального тела – и напомнила себе, зачем пришла сюда: чтобы поговорить с ней.
– Вы знакомы? – спросила у меня Виктория, когда Ник отошел от нас.
– Типа того, – ответила я уклончиво, стараясь больше не думать о нем, и мысленно сравнила Викторию с Аной, которую видела на фотографиях. У них были разные волосы, но одинаковые глаза: по форме и цвету.
– Он симпатичный, – небрежно заметила Виктория. – Если, конечно, ты предпочитаешь грубоватых, злых на весь мир парней, а мне кажется, что именно такие тебе нравятся.
Мне никакие не нравились. Я предпочитала одиночество, да и у Ника было достаточно причин избегать таких девушек, как я.
– Ты попросила его разбавить напитки, – беспристрастным тоном прокомментировала я.
– Мы не собираемся никого спаивать, – сказала Виктория.
– Вы просто хотите, чтобы они так думали, – сделала я вывод. – Удивительно, что люди начинают вести себя как пьяные, стоит им решить, что они выпили слишком много.
– А ты очень проницательна. – Виктория почти улыбнулась, но не совсем. – Наслаждаешься вечером?
Не своди с нее глаз. Не смотри за стойку, Сойер.
– Можно и так сказать, – ответила я и решила перейти сразу к делу. – Сколько тебе лет?
Если она училась на последнем курсе, то, скорее всего, была слишком взрослой, чтобы быть дочерью Аны, но я все равно должна был спросить.
– Двадцать один. – Она приподняла бровь, глядя на меня. – Почему бы тебе не спросить меня о том, что ты действительно хочешь знать?
Не знаю, чего она ожидала, – возможно, что я попрошу ее рассказать, как мне доказать, что я достойна быть выбранной в «Белые перчатки», – но я приняла ее приглашение быть откровенной.
– Ты родственница Виктора Гутьерреса?
– Ты спрашиваешь от своего имени? – мягко спросила она. – Или от имени Кэмпбелл Эймс?
Мне потребовалась секунда, чтобы осмыслить этот ответ.
– Я надеюсь, она понимает, что бизнес – это просто… бизнес, – беззаботно продолжила Виктория. – Какими бы ни были намерения и грандиозные планы моего отца, уверяю тебя, они не имеют ко мне никакого отношения.
Тут появился Ник с первыми тремя яркими напитками и поставил бокалы для мартини на стойку перед ней.
– Я вернусь за остальными, – сказала Виктория и взглянула на меня. – И за тобой.
Она ушла, и у меня больше не осталось повода не смотреть на Ника. Я перевела взгляд в его сторону, но мысленно напомнила себе, что, если бы он захотел связаться со мной за эти последние полтора месяца, он мог бы это сделать.
– Давно не виделись, – сказала я.
– Насколько мне известно, – Ник взял тряпку и провел ею по барной стойке между нами, – вы еще недостаточно взрослая, чтобы находиться по эту сторону канатов, мисс Тафт.
Интересно, что сказала бы Эмили Пост о том, чтобы посоветовать парню засунуть его саркастическое «мисс» себе в…
– Ах да! – продолжил Ник таким тоном, что я окончательно уверилась в том, что он пытается вывести меня из себя. – Ты же не очень-то чтишь правила и законы, не так ли?
Трудно было сказать, сколько в его словах было от комплимента, а сколько – от оскорбления.
Ник сыграл (и по бóльшей части невольно) ключевую роль в плане Кэмпбелл по низвержению ее отца. И мы четверо вряд ли внушили ему любовь к себе, учитывая, что этот план предусматривал его арест.
Вернее, даже два ареста.
С другой стороны, никто не приставлял к его голове пистолет, когда он соглашался на танец со мной.
И непохоже было, чтобы ему не понравилось.
– Да и тебе не так много лет, чтобы тоже здесь находиться, – выразительно посмотрев на Ника, парировала я. – Если уж мы говорим про закон. И правила.
– Я не пью. – Ник одарил меня улыбкой, похожей на улыбку игрока в покер, раскрывающего выигрышную комбинацию. – Я работаю.
– Но не очень хорошо.
Тот самый нетрезвый Парень из студенческого братства скользнул за барную стойку рядом со мной. Судя по его виду, вышибале удалось вовремя разрулить драку.
– Сколько шотов мне нужно купить, чтобы меня обслужили?
– Я обслужу вас, как только получу ваши ключи. – В тоне Ника или его позе не было ничего вызывающего, но было ясно, что его слова не подлежат обсуждению.
– Мои ключи? – Парень из студенческого братства наклонился вперед, видимо, думая, что выглядит угрожающе. – Считаешь, что можешь запретить мне садиться за руль?
– Я считаю, – ответил Ник, – что любой, кто заказывает больше трех бутылок пива за час, должен отдать мне свои ключи. Это правило заведения.
Я могла бы посоветовать Парню из братства не спорить, и не только из-за того, что челюсть Ника напряглась. Его брат попал в кому из-за пьяного водителя. Отца Кэмпбелл.