– Я планирую. Я сталкиваюсь с множеством проблем. Иногда я жду месяцами. Бедную Дебби Паркер я ждал очень долго.
– Айрис Чатер? – Она услышала свой собственный голос, и он был странный, искаженный, как будто звучал с другого конца старинного телефона.
Эйдан Шарп наклонил голову.
– Ты права, – сказал он, как будто действительно сожалея, – конечно, ты права по поводу этого. Тут плана не было. Я пошел против всех моих инстинктов. Это было глупо. Это было неправильно. Но я не убивал ее. Она умерла от сердечного приступа, и я оставил себе тело. Я рискнул, и, как это часто бывает, это оказалось оправданно, но с тем же успехом этого могло не произойти.
– Вы имеете в виду… что вам жаль?
– Нет, нет, не так. Я сожалею, что действовал по воле случая. Но если бы это была не миссис Чатер, то это был бы кто-нибудь очень на нее похожий. Пожилая женщина была следующей в списке. Я дошел как раз до этого момента в своей работе. Как мне может быть жаль?
У Фреи кружилась голова, от страха и от дикого ощущения, как будто она сама погружается в сумасшествие, запертая с безумцем в его собственном замкнутом, но при этом удивительно упорядоченном ментальном мирке. Как ему может быть жаль? Как он мог быть таким легкомысленным, чтобы действовать по воле случая? А если бы это не сработало? Это же какие могли бы быть последствия для работы всей его жизни, какая же это глупость… Конечно, она была согласна с ним?
– Ты очень неразговорчива, Фрея. Ты на себя совсем не похожа. Я ожидал целую лавину вопросов – неудобных вопросов, возможно, любопытных вопросов, но не этой тишины. Ничего из того, что я сказал, не заинтересовало тебя? Ты кажешься какой-то отстраненной.
Но вопросы у нее были, они бились, словно стая летучих мышей, о стенки ее черепа, метались из стороны в сторону, отвлекая ее. Она хотела выпустить их, озвучить их, заставить их утихнуть, но сейчас она не в состоянии была открыть рот. Каким-то образом она полностью сконцентрировалась на том, что она должна была сделать и как и в какой момент.
– Может, я выпью еще немного твоего превосходного виски?
Эйдан Шарп немного наклонился вперед и вытянул руку.
Внутри мозга Фреи зажегся свет. Сейчас, сказала она себе, сейчас. Давай. Давай. Давай.
Пятьдесят
– Да, – закричал Нейтан. – Да-а-а-а-а-а! – и запрыгнул на обеденный стол.
– Спускайся, ты, идиот, – но Эмма смеялась.
– Не, я сейчас затащу тебя сюда, и мы будем танцевать. Я хочу танцевать, Эм. Куда мы можем пойти танцевать?
– Спускайся – и мы никуда не пойдем в это время ночи.
– Ну как так?! Я хочу танцевать… – И он начал по-дурацки отплясывать чечетку, размахивая руками в воздухе.
Эмма сказала да. Он знал, что так и будет, но до смерти боялся, что нет, он был уверен, что она только и мечтает о том, чтобы выйти за него замуж, но в то же время ждал, что она спустит его с лестницы. Он подождет, думал он, он не будет спрашивать ее сейчас, она только приехала после долгой дороги, она устала, он подождет до выходных. Или до следующих. Или до праздников.
Она кинула свои сумки и пошла прямо в душ. Через десять минут, когда она вошла на кухню с влажными волосами, завязанными в узел, и в своем старом велюровом спортивном костюме, он отвернулся от раковины, в которой мыл руки, и сказал:
– Эм, я очень, очень хочу жениться на тебе. Ты выйдешь за меня замуж?
– Да, – сказала она и направилась к холодильнику, чтобы взять бутылку газировки.
– Ты что?
Она подняла глаза.
– Ты можешь открыть пробку? Я никогда не могу с ними справиться. Я сказала да.
Это случилось пару часов назад, но Нейтан все никак не мог оправиться от нахлынувшего на него возбуждения, удивления, восторга и недоверия. Он стоял на столе с поднятыми вверх руками.
– Король! – закричал он. – Да-а-а-а-а!
– Спускайся!!!
Он легко спрыгнул на пол.
– Нат, заткнись, там люди под нами спят.
– Откуда ты знаешь, что они спят?
– Потому что они ложатся в десять часов, а сейчас уже за полночь.
– А, ну да.
– И я тоже засыпаю.
– О нет, ты не заснешь, ты выйдешь за меня замуж. Мы не можем вот так все бросить.
– Я не собираюсь ничего бросать, я выйду за тебя замуж, только не сейчас.
– Давай пойдем на улицу и найдем какое-нибудь место… Разбудим кого-нибудь.
– Не говори глупостей.
– У тебя нет никого из приятелей, кто бы сейчас уходил со смены?
– Нет, все мои приятели либо спят у себя в кроватях, либо работают. Как и твои.
– Точно, мы можем пойти в участок. Или в больницу.
– Они нам спасибо не скажут. Мы можем сказать всем завтра утром.
– Давай тогда просто сходим выпьем.
– Куда?
– Мы что-нибудь найдем.
– Ничего легального мы точно не найдем.
– Эй, знаешь что, у нас есть та бутылка шампанского, которую ты выиграла в лотерею.
– Сейчас уже слишком поздно начинать, от него ужасное похмелье.
– Нет, если выпить совсем чуть-чуть, а мы выпьем совсем чуть-чуть, потому что мы им поделимся.
– С кем?
– Я скажу тебе, с кем. Знаешь, кто навел меня на все эти «выйдешь ли ты за меня?» мысли?
– Ты хочешь сказать, что это была не твоя идея?
– Да, но я просто как-то сам до нее не доходил.
– Я заметила.
– Я и не знаю, когда дошел бы, если честно, тут то одно то другое, и ты знаешь, какой я застенчивый.
– Что-что?
– Да, вот так, на самом деле я очень застенчивый человек. Это сержант Грэффхам заставила меня задуматься об этом. Я не помню, почему это всплыло, – как-то в связи с этими пропавшими женщинами, видимо. Только она сказала не тормозить с этим, и насела на меня, все говорила, какая ты у меня хорошая… и каким я буду хорошим мужем, и все такое. Правда, ты ей обязана, Эм.
– Я не забуду ее поблагодарить.
– Ты можешь сделать это сейчас, мы пойдем прямо к ней. Мы будем танцевать рядом с ее домом и возьмем с собой эту бутылку. Пошли!
– Нейтан, не будь дураком. Ты не можешь просто вламываться в дом к своему сержанту и будить ее.
– Ой, да она еще не спит, она никогда не ложится раньше двух часов ночи, она сама мне говорила, и к тому же она сегодня поет на каком-то вечернем концерте в соборе, так что точно еще немного посидит и выпьет.
– Скорее завалится в постель.
– Не… Давай я потолкаю твой велосипед.
– Не надо меня толкать. Ты уверен насчет этого, Нат? Я не знаю…
Но Нейтан схватил ее руку, бутылку шампанского и вытащил ее за дверь.
На улицах было тихо и спокойно. Их велосипеды издавали бархатистое шуршание, проезжая по сухому асфальту.
– Чувствую себя как в детстве, когда делаю что-то такое вот глупое, как когда сбегаешь, пока мама с папой думают, что ты в постели.
– Ты никогда не говорила мне, что так делала.
– Я много о чем тебе не говорила. С чего бы?
– Потому что я коп. Ты будешь женой копа. Накладывает кое-какие обязательства.
Они лихо объезжали углы узких улочек, совсем не натыкаясь на людей, только время от времени пропуская бродячих котов, которые стремительно перебегали им дорогу, и хихикали.
– А знаешь что, почему бы нам не поехать по длинному пути, кругом, по дороге мимо Холма?
– Зачем?
– Там сейчас действительно жутко, хочу напугать тебя до смерти.
– Нужно что-то посерьезнее, чем Холм темной ночью, чтобы напугать меня, Нейтан Коутс.
– Если я скажу тебе, что здесь происходило, то нет! Если я скажу тебе, что…
– Ладно, наперегонки!
Эмма рванула вперед, обогнав его, так что ему пришлось яростно крутить педали, чтобы поспеть за ней.
Фрея добралась до кухни, отперла дверь и кинулась вперед по проходу. В конце концов ей удалось застать его врасплох.
Он не мог поймать ее до того момента, пока ее рука не оказалась на задвижке двери на улицу, но потом она почувствовала боль в центре спины, куда опустился его кулак, отчего у нее перехватило дыхание, а потом еще, когда он отвел ее запястье от замка. Он не выглядел сильным, не настолько сильным.