_— Ладно, пойдём, — говорит он, чем-то явно недовольный. Его голос звучит сухо, но в интонациях проскальзывает лёгкая досада, будто я нарушила какой-то негласный сценарий.
Мы заходим в парк. Судя по идеально ровной дорожке, идущей от дома по периметру владений, Роман любит пробежки. Однако сегодня он не бежит, а идёт. Правда, так быстро, что мне приходится ускориться почти до бега, чтобы не отставать.
Про себя отмечаю, что для человека, который по ночам спокойно уминает жареный сыр, Роман находится в очень даже хорошей форме. Я бы даже сказала, в мускулистой форме, которую не наработаешь случайными тренировками раз в неделю. Но, естественно, я не позволяю себе слишком внимательно на него смотреть. Всё-таки он мой работодатель, а это автоматически накладывает табу на лишние взгляды. Да и вообще, я не из тех, кто томно разглядывает мускулистых мужчин, насмотрелась на них, пока учила анатомию.
Роман косится в мою сторону, замечает, что я почти бегу, чтобы за ним поспевать, и вместо того чтобы вежливо замедлить шаг наоборот, ускоряется. Значит, это не прогулка и не беседа, а испытание. Проверка на прочность.
Роман выше меня, и его шаги намного шире моих, поэтому мне приходится бежать трусцой, чтобы оставаться рядом, однако для меня это не проблема.
Он это замечает:
— Ты не отстаёшь. — В его голосе больше удивления, чем похвалы.
— Ты пригласил меня на прогулку, а теперь надеешься, что я отстану? — Улыбаюсь в ответ.
Роман ловит мою улыбку краем глаза и замедляет шаг. Какую-то секунду мы идём бок о бок, в тишине слышно только ритмичное дыхание и скрип гравия под кроссовками.
— Если хочешь, можем пробежаться, — предлагаю. — Чему ты удивляешься? Это не свидание, так почему бы не избавиться от калорий после поедания ночного сыра?
Ты ведь проверяешь меня на прочность, так? — Роман прячет улыбку, и тогда я спрашиваю. — И как результаты?
— Подозрительно хорошие, — бурчит недовольно.
13.
Мы сворачиваем к небольшой аллее, и перед нами внезапно появляется рыжий кот.
Огромный, наглый, с видом хозяина территории.
Роман резко тормозит, чтобы не наступить на пушистого стража.
— Это ещё кто? — Смотрит на кота с таким выражением, будто тот осмелился нарушить ключевое правило.
— судя по властному взгляду, это твой новый начальник охраны.
Роман качает головой, но в уголках его губ появляется едва заметная усмешка. И почему-то именно в этот момент напряжение между нами немного рассеивается.
Кот лениво обходит нас, хвостом ударяя Романа по ноге, и исчезает в кустах, оставляя ощущение, что он выдал нам предупреждение за какие-то страшные грехи.
Роман смотрит ему вслед. выглядит слишком серьёзным.
— Ты любишь всё контролировать, да? — спрашиваю с пониманием.
Он морщится, потом смотрит на меня с иронией. Знаю, что это глупый вопрос.
Конечно Роман Ахтаров любит всё держать под контролем.
— Здесь не разрешается держать животных, — отвечает он после короткой паузы.
— Мне кажется, рыжему пушистику наплевать на правила.
Мы идём дальше по дорожке, и я ловлю себя на том, что уже не думаю о темпе или проверках. Вместо этого с наслаждением смотрю по сторонам. Похоже, это личный парк Романа, и здесь не видно никаких огрехов. Кустарник ухоженный, деревья тоже. Газоны подстрижены так, будто их каждый день гладят щеткой. Фонтаны работают без перебоев, и даже лавочки расставлены таким образом, что из любой точки открывается приятный вид.
— знаешь, что несправедливо? — говорю, сама удивляясь своей честности.
Роман бросает на меня короткий взгляд.
— что?
— При первой встрече я хотела произвести на тебя впечатление, поэтому специально сосредоточилась на негативе. Но есл сказать честно, твой город производит неизгладимое впечатление.
Роман неожиданно усмехается. Но не холодно, а по-доброму, как будто ему приятно это слышать, хотя он и не собирается сразу в этом признаваться.
— мой город, — повторяет мои слова.
— Да, — киваю. — Это же и есть твой город. Я никогда не была в таком месте.
Знаешь, что мне особенно нравится? Ты мог бы ограничиться только офисными блоками. Высокая ограда, камеры, охрана — и на этом всё. Но вместо этого ты потратил деньги на удобства, которые не были обязательными, но сделали твой город уникальным.
Роман замедляет шаг и впервые за прогулку слушает меня внимательно, без попыток перебить.
— И наверняка сделали тебя очень популярным работодателем, — продолжаю. —Я и раньше слышала, что когда у тебя открывается вакансия, на неё подают заявление чуть ли не тысячи людей. Теперь понимаю, почему.
Он молчит, но уголки его губ дёргаются, будто он пытается скрыть удовлетворение.
— ты мог бы построить ещё три или четыре офисных блока, или даже завод. Это принесло бы больше прибыли. Но вместо этого ты сделал так, чтобы людям было удобно жить и работать здесь. Магазины, парикмахерская, врач, спортзал, парк.
Если бы всё это было открыто для посторонних, ты наверняка хорошо бы на этом заработал. Но ты сделал свой город закрытым, только для тех, кто на тебя работает. Поэтому выгода от магазинов и других услуг ограничена.
Роман усмехается. Его взгляд цепкий, острый.
— Не волнуйся и не сомневайся. Я всегда получаю свою выгоду.
— Уверена, что так и есть. Но мне нравится сам путь, который ты выбрал, чтобы её получить. Это редкость. А ещё мне очень нравится то, что ты создал парк. Здесь уютно и дышится свободнее, чем даже за городом.
Некоторое время мы идём молча, а потом Роман вдруг говорит. Тихо, как секретное признание.
— кода я был маленьким, я обещал матери, что однажды построю свой собственный мир.
Поворачиваюсь к нему и впервые вижу в его глазах не холодный расчет не уверенность и не раздражение, а детскую мечту, которая внезапно ожила и стала реальностью.
14.
Когда мы сворачиваем обратно к дому, утро уже окончательно просыпается: солнце поднимается выше, воздух становится теплее, а вокруг нас щебечут птицы. Всё это ощущается почти идиллически, и я на несколько секунд забываю, что нахожусь не в парке за городом, а в городских владениях человека, который вчера казался мне хищником в костюме.
На крыльце нас встречает запах кофе. Мы следуем за ним в просторную кухню. На столе уже ждёт завтрак чашки, кофейник и миска с оладьями — пышными, ровными, как будто они сошли со страницы кулинарной книги.
— Сьр на ужин, оладьи на завтрак.. Что случится с моей бедной талией? —посмеиваюсь, однако от вкуснятины не отказываюсь.
— я не заказывал оладьи. Повар сам решил, что после утренней прогулки нам нужно что-то калорийное.
— Удобно, есть кого обвинить в нашем обжорстве,— киваю.
Мы садимся за стол. Первые несколько минут проходит в молчании: я сосредоточена на еде, Роман — на своих мыслях. Но это молчание не тягостное.
Оно, наоборот, неожиданно спокойное. Роман пьёт кофе и будто изучает меня через край чашки. Я стараюсь не обращать внимания, хотя ощущаю этот взгляд как прикосновение. Тёплое, изучающее.
— Расскажи, почему ты стала врачом, — вдруг говорит он.
— Составляешь мой психологический портрет?
— Привычка. — Пожимает плечами.
— Хотела быть полезной. Это звучит пафосно, знаю, но когда видишь, что человек страдает, и понимаешь, что можешь помочь — это придаёт смысл всему, что ты делаешь. Даже если приходится жертвовать сном, выходными и личной жизнью.
Роман чуть хмурится.
— Жертвовать личной жизнью? — переспрашивает после короткой паузы.
— А ты думаешь, ночные дежурства и больничные смены оставляют много пространства для романтики? — Усмехаюсь. — Разве что с кофе у нас настоящие долгосрочные отношения.
Он усмехается, но как-то иначе, чем раньше — мягче, наверное.