— Они делают это только если очень обеспокоены, так что почему бы тебе не прекратить нести чушь и не рассказать мне, что происходит?
Я стискиваю челюсти.
Он понижает голос.
— Это как-то связано со стукачами?
— Да чтоб меня, нет! Ты же знаешь, я не крыса, — выпалил я.
Облегчение наполняет его лицо.
— Ладно. Тогда что?
— Я не могу сейчас это обсуждать, Брэкс.
В его глазах вспыхивает гнев.
— Я единственный человек, которому, как ты говоришь, ты доверяешь.
— Я доверяю тебе, но я не могу сказать тебе этого прямо сейчас. Я скажу тебе позже. Обещаю. Просто... не сейчас. Ладно? — Я смотрю на него, умоляя глазами дать мне передышку.
— Ты не говоришь из-за того, что Финн задает вопросы? Ты же знаешь, что я не проболтаюсь, — заявляет он.
— Нет. Дело не в Финне, и я знаю, что ты не предатель, — уверяю я его.
Наконец, он вздыхает и рывком распахивает дверь.
— Ладно. Давай покончим с этим. Но сегодня вечером ты идешь со мной. Мне нужен мой напарник. Отмазки не принимаются.
Я понимаю, что мне нужно отдохнуть от компьютера, поэтому соглашаюсь.
— Ладно, я в деле.
Он поднимает взгляд и складывает руки вместе, словно в молитве, говоря:
— Спасибо, боги разврата!
Я усмехаюсь.
Мы заходим в спортзал, и я замираю.
— Что вы здесь делаете?
Братья моей матери: Броуди, Эйден, Девин и Тайнан, стоят в ряд вместе с моими дядями из семьи О'Мэлли
Броуди поворачивает голову к остальным.
— Вот как нас встречают.
Мы с Брэксом подходим к ним.
— Нет, но вы же были в городе пару недель назад. Почему вы все четверо здесь? Такого не бывает без серьезной причины.
Глаза Броуди темнеют.
— Пора тренироваться, Шон. Брэкс, выходи на ринг. Выпусти пар. О делах поговорим позже.
У меня сжимается грудь. Хотя я в любое время готов к хорошей тренировке, ненавижу, когда чувствую, что что-то надвигается, но не знаю, что именно.
Дядя Эйден достает из кармана зажигалку и начинает ею чиркать. Он делает так всегда, и обычно меня завораживает, как он умудряется держать пламя почти на пальцах. Но сегодня это почему-то раздражает.
Я спрашиваю:
— Можешь перестать?
— А тебе-то что? — говорит Эйден, щелкая быстрее.
— Может, он боится, что тут все сгорит к чертям, — предполагает Тайнан.
— Заткнись, — осаживает его Эйден.
Я выхожу на ринг.
— Давайте парни, — говорит Лиам, кивая на ринг. — Сделайте бой зрелищным.
— Да, а то последние недели скукотища, — подбадривает Нолан.
Финн подходит к Брэксу и помогает ему зашнуровать перчатки, а Киллиан помогает мне с моими. Оба дают нам советы, тренерские указания. Затем Деклан звонит в колокол.
Следующий час мы с Брэксом тренируемся на ринге, нанося друг другу удары, пока покрываемся потом, не проливаем немного крови и не начинаем задыхаться.
— Достаточно, — кричит Лиам.
Дядя Киллиан подходит и помогает мне снять перчатки. Я разжимаю руку, и тут же перед глазами всплывает воспоминание: рука моего отца сгибается точно так же, как моя сейчас. Я хватаюсь за верхний канат ринга и закрываю глаза, чувствуя легкое головокружение.
— Что с тобой, парень? Все в порядке? — спрашивает Киллиан.
Я выпрямляюсь.
— Да. Просто почти ничего не ел сегодня.
Киллиан говорит:
— Девин, принеси ему протеиновый батончик и электролиты.
Девин быстро подходит и протягивает мне еду.
Я залпом выпиваю напиток, потом разрываю упаковку батончика и съедаю его в два укуса, осознавая, что умираю с голоду.
Деклан вскакивает и, сложив руки рупором у рта, орет:
— Все, нахрен, вон отсюда!
Спортзал наполняется недовольным ворчанием, но все подчиняются. Таков закон: если О'Мэлли говорит, не задавай вопросов, просто делай
— Ты тоже, Брэкс, — приказывает Финн.
Его лицо вытянулось.
— Серьезно?
— Да. На выход, — продолжает Деклан.
Брэкс бросает на Финна еще один умоляющий взгляд.
Финн качает головой.
— Буду в машине, — фыркает Брэкс, выходя.
Когда спортзал пустеет, я чувствую себя загнанным в угол. Остались только мои дяди, и все девять мужчин смотрят на меня.
Лиам начинает:
— Чем ты занимался в последнее время, Шон?
Я пожимаю плечами.
Его глаза сужаются.
— Почему ты не приезжал?
— Я просто был занят, — повторяю ту же отговорку, что и Брэксу.
— Хорошая отмазка, — говорит Нолан.
— Что это значит? — огрызаюсь я.
— Похоже, ты копаешь там, где не стоит, и бываешь в местах, куда тебе не следует соваться — заявляет он.
Я вспыхиваю от злости
— Вы взломали мой компьютер?!
Нолан усмехается.
— Нет, это был не я.
Я разворачиваюсь.
— Иди на хуй, Деклан.
Он усмехается. Затем невинно спрашивает:
— А я-то тут причем?
Я указываю между на него и Нолана.
— Вы двое, единственные, кто знает, как взломать мою систему.
— Может, это сделала Симона, — предполагает Броуди.
Я бросаю на него убийственный взгляд.
— Не втягивай в это Симону, — предупреждает Деклан с неожиданной резкостью.
— Ну, она ведь умнее вас обоих, — вставляет Киллиан.
— Хватит, — говорит Лиам строгим голосом. Он глава семьи О'Мэлли, так же как Броуди глава О'Конноров. Когда кто-то из них говорит, чтобы мы прекратили, мы все подчиняемся.
— Следите за языком, или я вам его оторву. Чтобы я больше не повторялся.
Я стою, затаив дыхание, надеясь, что они не знают, что происходит. И все еще не понимаю, почему мне приходится это скрывать. Но если Зара скрывает, значит, и мне тоже нужно.
И я не знаю, почему у моего отца был этот череп на руке. Может, я молчу из какой-то странной преданности ему. Что бы это ни было, я держу свои дела при себе.
Финн делает шаг вперед.
— Почему ты спрашивал свою мать о татуировке отца?
— Это была не татуировка. Это была метка, — срывается с моего языка, и я тут же напоминаю себе, что в этом разговоре надо быть осторожным.
Глаза Финна темнеют. Он кивает.
— Да, так и есть. И он последовательно добавлял чернила. И ты это знаешь. Так почему ты спрашивал об этом свою маму?
Я чувствую, что хочу узнать правду сильнее, чем когда-либо, но в то же время не хочу никому раскрывать своих карт.
— Какая разница? Мама сказала, что ничего о нем не знала, что это просто какой-то рисунок, который отец набросал. Так почему ты меня допрашиваешь? Может, это ты хочешь мне что-то рассказать? — бросаю я ему в ответ.
Нолан замечает:
— Твой отец был мечтателем. У него были нереалистичные идеи о мире, где мы могли бы сосуществовать с врагами, где для вас, детей, наступит мирное будущее. Но мы все знаем, что врагам нельзя доверять. Никакой утопии нет.
Я на мгновение задумался над всем, что он сказал, а затем резко спросил:
— Значит, у этого черепа был смысл, и ты знаешь об этом?
— Смысл отличается от реальности, — утверждает Деклан.
Я выпрямляюсь и требую:
— Я хочу знать, во что был вовлечен мой отец.
Броуди предупреждает:
— Он ни в чем не участвовал. Прекрати копать, Шон, или это разрушит твою жизнь.
— Если там ничего нет, то почему это должно разрушить мою жизнь? — парирую я.
Лиам подходит и указывает на меня.
— Посмотри на себя. Мы не видели тебя несколько недель, а потом узнаем, что ты искал фотографии черепов и имена всех людей по всему Даркнету. Это безрассудно, и ты это знаешь.
Я молчу. Да, это рискованно, и я не могу этого отрицать.
— Что ты можешь сказать в свое оправдание? — спрашивает Лиам.
Перед тем как ответить, я обдумываю свои слова. Затем я медленно говорю:
— Вы правы. Мне не стоило искать чьи-то имена. Но я пытаюсь докопаться до правды, так что, пожалуйста, расскажите мне все, что знаете о моем отце и этой метке. Я больше не ребенок. Я не тот, кого нужно прятать, отрывать от семьи или держать в неведении о том, что случилось с его отцом.