Надеюсь, это хотя бы не перелом.
Солнце уже высоко, значит, скоро полдень. Снимаю с Артёма грязный памперс, менять мне его не на что. И даже влажных салфеток нет, чтобы обтереть ребёнка. Вытираю малыша ещё одним кусочком ткани, пеленаю кое-как. Что делать дальше, я просто не представляю.
И лобик у малыша, мне кажется, снова горячий.
Изо всех сил стараюсь не паниковать, но это сложно. Вдруг слышу где-то далеко лай собаки. Ужас снова накрывает с головой. Это меня ищут? С собаками?!
Прижимаю Артёма к груди, зажмуриваюсь, потому что понимаю. Это конец.
Нужно бежать отсюда, хотя бы ползком. Уже собираюсь с силами, чтобы сорваться с места, но тут из-за деревьев ко мне выходят двое мужчин и те самые чумазые мальчишки…
Глава 21
И вот мы в таборе… У мужчин, которые пришли мне на помощь, были носилки. Иначе я бы не добралась сюда. Уверена, это высшие силы привели ко мне этих людей. Когда мы уже покидали лес, я отчётливо слышала приближающийся лай собак. И если бы ещё немного, думаю, мы бы с Артёмом последовали за Димой и Яром.
А сейчас я лежу на старенькой кровати в маленькой, бедно обставленной комнатушке.
Табором оказалось поселение на окраине города. Своеобразный посёлок. Здесь несколько десятков домов. Есть совсем покосившиеся хижины, а есть и вполне зажиточные крепкие строения. На улице гуляет много детей. Тут же бродят куры, утки, козы с козлятами.
Меня принесли в один из старых, покосившихся домиков. Встретила нас немолодая, хмурая цыганка. Она что-то гневно выговаривала мужчинам на своём языке. Нас она явно была не рада принимать в своём доме, и о чём-то ругалась с мужчинами. Несколько раз я уловила имя Азалья и Сабини. Но смысл всего сказанного не поняла.
В итоге цыганка всё же распорядилась оставить нас с Артёмом в своём доме.
— Есть иди, — бросает мне, отодвинув шторку, которая прикрывает вход в мою комнату.
Пробую встать. Но нога опять простреливает такой болью, что я со стоном заваливаюсь на кровать.
— Ай, — отмахивается цыганка. — Жди.
Минут через пять ставит около моей кровати покосившийся стул, а на него тарелку супа и пару кусочков хлеба.
— Спасибо, — шепчу благодарно.
— Деньги есть? — стреляет пронзительным взглядом женщина.
— Есть, — киваю. — Я заплачу.
Достаю из-под подушки пакет, который мне отдал Яр. Извлекаю оттуда купюру. Здесь только пятитысячные. Других нет. И пачка там приличная.
Подаю цыганке и замечаю, как загораются её глаза.
Но тут штору на двери отдёргивают, в комнату входит ещё одна цыганка. Сразу видно, совсем другого полёта. Одета дорого, ухожена, хоть и немолода.
— Зулейка, верни, — говорит на почти чистом русском языке строгим тоном.
Зулейка смотрит исподлобья, поджимает недовольно губы, но возвращает мне купюру.
— Не надо, — отдаю назад. — Это за еду и помощь.
— Что ж, — усмехается женщина. — Твоё право. Как тебя зовут?
— Агния.
— Откуда у тебя это? — поднимает перед моими глазами кулон.
— Это мне Азалия дала. Мы с ней лежали в детской больнице, в одной палате. Она просила передать его Сабине. Сказала, что та сможет помочь.
— Сабина — это я, — кивает женщина. — Что ж. Раз Азалия так сказала, мы поможем. Деньги больше никому не давай. Тебя сейчас заберут в мой дом.
— Спасибо вам, — складываю руки перед собой. — Вы спасли нас.
— Да, — вздыхает недовольно Сабина. — Тебя спасли, а на себя навлекли неприятности. Но… такова судьба. Зулейка, помоги девушке добраться до машины. А ребёночка мне дай. Я его понесу.
Нехотя отдаю сыночка в руки цыганки. Он капризничает. Но, как ни странно, попав на руки к этой странной женщине, замолкает. Та пристально смотрит на малыша своими чёрными пронзительными глазищами.
— Сильный мужчина будет, — бормочет она. — И важный. Теперь понимаю, почему Азалия помогла.
— О чём это вы? — хмурюсь.
— Я — местная Шувани, — со снисходительной улыбкой отвечает эта Сабина. — Азалия — моя помощница. Пойдём.
Шувани? — хмурюсь я. Это типа ведьма? Или как?
Но вопросы задавать не решаюсь. Зулейка помогает мне встать, подставляет плечо, и опираясь на неё я с трудом добираюсь до выхода. Там нас ждёт старенький автомобиль.
Зулейка помогает мне сесть на заднее сиденье. Сабина же сама садится за руль.
Мы подъезжаем к одному из самых больших домов в посёлке. Он двухэтажный, кирпичный, обнесён крепким забором.
Навстречу нам выходит молоденькая девушка.
— Жасмин, помоги, — командует Сабина. А дальше что-то ещё говорит, но уже на цыганском.
Я не понимаю, но от помощи не отказываюсь.
И вот теперь я оказываюсь уже в просторной спальне с большой кроватью. Жасмин помогает мне устроиться, приносит чистую одежду, пелёнки для Артёма.
В комнату заходит Сабина.
— Ногу покажи, — командует она.
Разматывает мои самодельные бинты, ощупывает мою опухшую лодыжку. Я вскрикиваю, когда она придавливает особенно болезненные места.
— Упала? — спрашивает.
Киваю.
— Убегала?
— Да. От плохих людей.
— Плохие люди уже здесь. Тебя ищут.
— Что? — тут же прошивает меня. — И? — смотрю на неё со страхом. — Вы меня не отдадите?
— Нет. Не трясись. Их уже отправили по ложному следу.
— Спасибо вам, — хватаю её за руку. — Я отблагодарю.
— Отблагодаришь, — улыбается цыганка. — И не деньгами, — добавляет многозначительно. — Бумажки свои оставь. Они тебе ещё пригодятся. А сейчас в душ иди. Помойся, потом ногу твою полечу. И малыша посмотрю. Хворь от него отгоню. Не до хвори вам сейчас. Сил наберётесь. Они вам ещё понадобятся…
Глава 22
Мы с Артёмушкой гостим у Сабины уже больше недели.
Женщина она своеобразная, но добрая и справедливая. В таборе её слушаются практически беспрекословно, так как верят в её магическую силу.
Мне сложно судить, действительно ли Сабина обладает магией. Но правда в том, что рядом с ней мне становится поразительно спокойно, я как будто чувствую ауру силы и защиты. А ещё, Тёма после её наговоров и правда очень быстро поправился. Температура у малыша больше не поднималась, и желтоватый цвет личика пропал окончательно.
Да и нога моя довольно быстро идёт на поправку. Опухоль уже намного меньше, я ещё прихрамываю, но хожу уже почти уверенно.
Сегодня на улице прекрасная погода, и Жасмин, дочка Сабины, зовёт меня на террасу пить чай.
Тёмушка спит, а мы наслаждаемся тёплым весенним вечером.
— Что это за травы? — спрашиваю я, с удовольствием отхлёбывая ароматный чай с насыщенным горьковатым вкусом.
— О, там много чего, — улыбается Сабина. — Душица, зверобой, ромашка, чабрец. Все наши травки, местные. Мы с Жасминкой сами собираем. Скоро вот зацветут, пойдём с дочкой пополнять запасы.
— А меня научите различать травки полезные?
— Нет, — уверенно отвечает Сабина. — Не успею.
— В смысле, не успеете? — хмурюсь я.
— Уедешь ты уже к тому времени. Далеко будешь. Там такие травы не растут.
— Уеду? — тут же расцветает в груди беспокойство, которое едва улеглось. — Вы… выгоняете нас?
— Нет. Сами уйдёте. Долго вам быть здесь нельзя. Найдут. Уже ищут. Кругами ходят. Скоро найдут.
— Я… не знаю, куда нам идти, — голос вздрагивает от обречённости, которая никуда не делась.
— Придёт время, я подскажу, — успокаивает меня Сабина, кладя руку поверх моей. — А пока, пей чай, сил набирайся. Малыш вот пусть окрепнет перед дальней дорогой.
Дальней дорогой… Куда нас приведёт эта дорога, и как мы там будем? Ледяные щупальца страха не отпускают. Господи, почему так? Как только я начинаю привыкать к тем, кто протянул руку помощи, судьба снова забирает у меня всех и кидает в новый водоворот событий.
Сначала отобрала у меня родителей, потом Диму, Яра. Теперь вот цыган.
Про Яра я думаю часто. Жив ли он? Телефон, который он передал мне, молчит, а значит, скорее всего, нет. И так больно за него, так страшно…