Это так, но я списывала всё на свою сложную беременность и его постоянную занятость.
Да, у Димки как раз бизнес в гору попёр, и все эти заводы-пароходы отнимали почти все его время и силы.
А если их отнимала не работа, а вот та длинноногая “царица”?
— Агния Сергеевна, мы приехали, — слышу голос водителя, как из-под толщи воды.
— А? Да, — потираю онемевшие руки.
Оглядываюсь. Да, мы уже заехали во двор нашего дома, а я и не заметила.
— Вам помочь дойти? Вы очень бледная, — смотрит на меня озадаченно Ярослав.
— Нет, нет, всё хорошо, я сама.
Но ноги и правда, как будто не мои.
Выхожу, но как только делаю шаг, меня кидает в сторону. Ярослав тут же подхватывает под локоть, приобнимает, придерживая, медленно ведёт меня к лифту.
Но дома мне не становится легче. Думать теперь я могу только о том, что произошло около офиса мужа. Проклятая картинка чужой женской руки, по-хозяйски лежащей на его плече, засела в мозгу воспалённой занозой.
И чем больше я анализирую, тем хуже мне становится.
В голове по-новому начинают сигналить некоторые ситуации, фразы, оговорки, на которые раньше я не обращала внимания.
И всё равно, я не верю…
Вот, буквально перед отъездом Дима провёл со мной целые выходные. Это большая редкость с его графиком. Тогда я восприняла это, как настоящий самый ценный подарок. Это были два волшебных, полных тепла и нежности дня.
Дима увёз меня за город, снял очаровательный домик с бассейном. И там мы снова были счастливы, как в первые дни после свадьбы…
Так мне казалось.
А может, это было сделано специально, чтобы усыпить мою бдительность? Чтобы рот закрыла и глаза, летала в розовых облаках, пока мой муж мотается по сомнительным командировкам?
Чёрт! Я ведь много раз слышала, что у богатых мужиков так и бывает. Дома жена, на работе — помощница, она же любовница. Но…
Почему тогда он повёл себя так при ней?
Разве не должен он был скрывать свои внебрачные косяки передо мной?
Мог ведь?
Обнял бы меня, напел в уши ерунды, и я бы растаяла. И никакие дурные мысли мне бы и в голову не пришли.
Но он повёл себя просто по-хамски, выставив меня ненужной, ничего не значащей вещью, которую он небрежным движением руки может отослать заниматься “домом”.
И что теперь делать мне?
Устало опускаюсь в кресло-качалку, рассматривая чудесную детскую, которую мы недавно закончили.
Ещё недавно я с таким трепетом выбирала цвет стен, светильники в виде зайчиков, кружевные шторы и прочие прелести, предвкушая, как счастлива буду здесь с малышом.
А сейчас вся наша огромная двухуровневая квартира кажется мне тюрьмой.
Поглаживаю себя по животу. Слёзы текут по щекам, и я понимаю, что впервые за пять лет брака чувствую себя настолько разбитой и несчастной.
Кручу в руках телефон. Отчаянно хочется набрать номер мужа и потребовать объяснений. Но… если он при встрече повёл себя так безобразно, то на телефон точно не ответит. Или ответит так, что я окончательно рассыплюсь на осколки.
Нет! Я должна с ним поговорить наедине. Посмотреть в глаза, услышать правду.
Даже если случилось худшее, Дима, ты ведь должен сказать мне всё в глаза! Обязан! Хотя бы ради нашего сына…
Сжимаюсь в нервный комок и жду.
Жду возвращения мужа, варясь в ядовитом растворе мыслей и дурных предчувствий.
Жду и жду… Незаметно для себя отключаюсь.
Просыпаюсь как от толчка. Оглядываюсь. В комнате темно, в окно светит одинокая луна.
Вдруг тишину разрывает грохот.
Вскакиваю. Быстрым шагом иду в гостиную.
И натыкаюсь на своего мужа… Очень пьяного мужа…
Глава 3
Дима стоит, пошатываясь, у бара. В одной руке у него пустой стакан, в другой бутылка.
Нетвёрдыми руками наливает алкоголь и снова опрокидывает в себя.
Мне жутко наблюдать за этим. Я никогда не видела мужа пьяным. Он всегда мало пил. У него мать алкоголичка, и Дима от неё натерпелся в детстве. А потому алкоголь для него всегда был табу.
— Дима, что происходит? — всё же решаюсь я нарушить тишину.
Он вздрагивает, услышав мой голос. Спина его напрягается так, что мне кажется, рубашка на мощных плечах сейчас затрещит, кулаки неистово сжимаются.
— Не трогай меня, — рычит он не своим голосом. — Уйди с глаз!
Первый порыв — так и поступить. Слишком непредсказуемо и агрессивно ведёт себя муж. Но…
Сама не понимаю, как ноги несут меня к этому опасному зверю.
— Не смей больше прогонять меня! — выговариваю чётко, подходя к нему со спины.
— Агния! — рыкает снова он. — Скройся по-хорошему!
— Скажи, какая муха тебя укусила, и я уйду. Что происходит?! — повышаю на эмоциях голос.
— ….. происходит! — орёт он матом на весь дом так, что стены дрожат. — Так понятно?
— Ты, ты мне изменил? — спрашиваю дрожащим голосом.
— Нет! — гаркает он. — Если тебя только это волнует! Я тебе не изменял.
Меня резко отпускает. Может, я и дура, но почему-то не сомневаюсь в его словах. И страх сразу проходит. Действительно, чего я испугалась-то? Это же мой Димка. Он меня любит и никогда не обидит, и в другим в обиду не даст.
— Всё! — взмахиваю рукой. — Пойдём спать. Утром расскажешь, что тебя так расстроило.
Какое-то время он ещё стоит высеченной из камня фигурой. Потом плечи его немного опадают.
— Иди, ложись спать. Я приду чуть позже, — шелестит его голос.
Всё ещё чужой и отстранённый.
— Дим, я могу чем-то помочь?
— Да. Просто уйди! — снова срывается на ор. — Сколько ещё мне раз повторить?!
— Хорошо, — вздыхаю тяжело. — Но утром нам всё же придётся поговорить. Я хотела сообщить тебе кое-что важное.
Молчит. Ко мне всё также не поворачивается. Как будто прячет глаза. А я хочу в них заглянуть.
Но как только я двигаюсь в его сторону, он тут же срывается с места и летит в свой кабинет. Захлопывает с грохотом дверь. А потом я слышу, как что-то там ещё бьётся. Как будто он запустил бутылкой в стену.
Ладно! Не буду его трогать. Может, что-то с тем заводом пошло не по плану? Какие-то финансовые потери?
Если так, мы переживём. Да, Дима не привык проигрывать, но в жизни всякое бывает.
А вот насчёт измен… Поверила ли я ему?
Не знаю. Конечно, сомнения остались. Но мне всё равно стало немного легче.
Почему-то я уверена, что Дима не стал бы врать, если бы что-то такое случилось. Рубанул бы прямо. Такой у него характер.
Принимаю душ, чтобы окончательно успокоиться. А когда возвращаюсь, застаю Диму в нашей кровати крепко спящим.
Даже не разделся, только обувь скинул. На кровати замечаю вдруг алые следы. Кровь?
Точно. Она капает на ковёр с его сбитых костяшек. Это где он успел пораниться? Вроде бы в гостиной у него руки были в порядке.
Спускаюсь на первый этаж, на кухне нахожу аптечку. По пути назад заглядываю в кабинет. Здесь полный погром. Бумаги разбросаны по полу, а на стене грязные разводы. Вокруг осколки и запах алкоголя. Похоже, Дима и правда разбил бутылку о стену. И да, на обоях видны кровавые следы. Что его могло так взбесить? Он всегда был очень сдержанным и уравновешенным.
Ухожу с тяжёлым чувством. Обрабатываю спящему мужу ссадины на руках, заклеиваю ранки пластырем.
Ложусь на свою половину, задумчиво рассматривая лежащего рядом мужчину. Почему-то только сейчас замечаю, как сильно он изменился. Между бровями появился залом, и в уголках глаз собрались морщинки, которых раньше не было. Даже во сне хмурый и напряжённый.
Пытаюсь разгладить эти отметины.
— М-м-м! — стонет вдруг. — Огонёк, — шепчет невнятно.
А потом его рука оживает. Не слишком аккуратным движением он ловит меня за шею и притягивает к себе на грудь.
Целует меня в макушку, втягивает запах волос, и как будто расслабляется наконец.
— Люблю тебя, — беззвучно двигаются его губы.
Его руки ласково накрывают мой живот. Удобно устраиваюсь на плече мужа.