— Ты мог просто рассказать мне, — тихо плачет Агния, поражённо качая головой.
— Не знаю. Я хотел. Но… Я боялся, что ты не поймёшь. Что попытаешься меня спасти и подставишься сама, что не отыграешь, как надо. Собственно, так и получилось. Если бы ты не сбежала из той больницы…
— Если бы ты приехал хоть раз, успокоил меня, если бы твой охранник не разговаривал со мной, как с пустым местом, не изводил меня, я бы так не поступила.
— Евгений оказался человеком Карины, точнее, её отца. И приехать к тебе я безумно хотел, но не мог. За мной постоянно следили.
— В ту ночь после родов, в больнице, это был ты? — спрашивает тихо.
— Да. Я рисковал, но не мог не увидеть сына.
— Где Ярик сейчас? Почему он так поступил? Он что-то говорил про своего сына.
— Да. Ты знала, что у него была девушка, которую он любил?
— Он всего один раз вскользь сказал об этом.
— Она родила от него ребёнка. Яр узнал об этом в тот раз, когда его долго не было в городе.
— И? Они что…
— Да, — киваю. — Девушка с ребёнком были у людей, которые хотели вас забрать. Яру предложили обменять его девушку и сына, на тебя и Артёма.
— И где они сейчас?
— Они в порядке. Их нашли. Яр ранен, он больнице в тяжёлом состоянии, но есть надежда, что он поправится.
— И что ты теперь с ним сделаешь? — спрашивает Агния, с беспокойством глядя на меня.
— Я не знаю пока. Наверное, отпущу. Я на его месте поступил бы также, наверное.
Агния молчит, и я молчу. Я понимаю, ей нужно многое переварить, обдумать, по-новому взглянуть на вещи. И вопросов у неё ещё будет немало. А сейчас я вижу, как она устала. Рано ещё для таких разговоров, но и держать её дальше в неведении ещё хуже.
— Тебе нужно поесть и отдыхать.
— Я не хочу есть, — кривится она.
— Немного бульона, и всё. Хорошо? Ты же хочешь быстрее поправиться?
— Я уже ничего не хочу…
— Пожалуйста.
Двигаю к ней столик, поднимаю изголовье кровати. Правая рука у неё в гипсе, а левой есть неудобно.
— Можно я тебе помогу?
— Нет! Вообще больше не прикасайся ко мне!
Глава 61
Дима выходит, аккуратно прикрывая дверь. Вокруг тишина, а мне хочется орать! Крушить всё, метаться, рыдать, истерить.
Но я настолько разбита физически и морально, что едва дышу. Всё болит так, что не вздохнуть, не пошевелиться, но душа намного сильнее тела… Неужели ты не понимаешь, Дима, что ты своими словами только что в очередной раз сбросил меня со скалы!
Вырываются судорожные рыдания, они тут же отдаются острой болью в рёбра. Пробую пошевелиться и занять более удобное положение, но выходит ещё хуже.
В комнату входит незнакомый мужчина. Тут же напрягаюсь.
— Не волнуйтесь, — улыбается он вежливо, — я врач. Вам пришла пора сделать обезболивающий укол. От него станет легче.
Молча киваю. И пока он набирает шприц, я замечаю его неодобрительные взгляды.
— Постарайтесь не нервничать, — просит мягко.
— Пусть тогда Рокотов даже не приближается к моей двери! — цежу сквозь зубы.
— Я передам ему.
— И сына моего приведите. Пожалуйста.
— Конечно.
Но после укола я довольно быстро уплываю в сон. И там я опять брожу по тому жуткому лесу и чувствую, что меня ищут собаки. Мне тяжело дышать… Всё болит, я падаю и не могу сделать ни шагу.
В какой-то момент я чувствую, как меня кто-то берёт за руку. Поднимаю голову — Дима…
Он смотрит так уверенно и нежно.
— Не бойся, крошка, я с тобой. Тебя больше никто не обидит.
И мне так хочется ему верить… Здесь, во сне, я не помню, почему нельзя этого делать…
Мне просто хочется нежности, защиты и тепла…
Его запах такой родной…
Он обнимает меня, и душевные демоны перестают терзать…
Я успокаиваюсь, отогреваюсь, засыпаю уже без сновидений, зная, что он меня охраняет…
Просыпаюсь в кровати одна. Но рядом примята подушка, и я чувствую его запах. Был здесь, точно. Но ушёл до того, как я проснулась. И на том спасибо!
Прислушиваюсь к ощущениям в теле, пробую пошевелиться. Больно, но уже намного лучше, чем вчера. Терпимо…
Мне нужно встать. Очень нужно. Пробую сесть, голова немного кружится, поэтому очень аккуратно встаю на ноги, держась здоровой рукой за спинку кровати.
Каждое движение отдаёт болью в рёбра, но я терплю. До ванной всего три шага, и я успешно их преодолеваю. Открываю дверь, добираюсь до туалета.
А потом встаю над раковиной и с ужасом рассматриваю себя в зеркале. Одна сторона лица сильно стёсана, на лбу повязка, из-под которой виднеется уродливый синяк.
Но внешность на самом деле волнует меня сейчас меньше всего. Самое главное, я слишком разбита, чтобы принимать решения и защищать себя и сына.
Ещё раз прокручиваю всё, что рассказал мне вчера бывший муж в своём новом обличии. Вопросов у меня ещё много, но есть ли смысл их задавать?
Оказалось, я живу среди предателей… Ярик, как он мог?
А ты сама, Агния, что бы сделала, если бы на кону стояла жизнь сына? Предала бы? Или подставила его под удар?
Господи, как сложно всё! Но если идти этой логикой, то и Диму можно легко оправдать. Он ведь тоже нас “спасал”!
Чёрт. Если бы речь шла только обо мне, я с уверенностью сказала: лучше бы убил, чем то, что он сделал. Но нет… За жизнь Артёма я бы тоже боролась…
— Агния! — вдруг слышу взволнованный голос Рокотова. Чёрт! Теперь даже в своей голове не знаю, как его называть! Многоликий ублюдок, вот кто он такой!
Открывает резко дверь ванной. Встречаемся с ним взглядами.
— И что ты думал, я выпрыгну теперь в окно? — выдаю холодным тоном.
— Нет. И всё равно, я испугался.
Иду потихоньку назад. Он тянет руки, чтобы поддержать.
— Я же просила не прикасаться! — шиплю на него.
— Хорошо.
Но идёт рядом, готовый поймать меня, если оступлюсь. И да, я читаю в его глазах боль, раскаяние, печаль. Но я не знаю, что мне делать со всем этим.
Тяжело опускаюсь на кровать.
— Дима, что ты хочешь от меня? — вздыхаю тяжело.
— Много чего, малышка, — прожигает он меня взглядом.
— У меня для тебя ничего нет. Я совершенно разбита… И твой рассказ, он разбил меня ещё больше.
— Значит, пусть для тебя сейчас будет главное — поправится. А дальше… Теперь всё в твоих руках.
В этот момент в комнату забегает Артём. За ним спешит пожилая миловидная женщина с подносом в руках. Видимо, хозяйка дома.
— Ах ты сорванец какой, — выговаривает она с улыбкой. — Не удержать его никак, — ставит поднос на стол.
— Ма-ма-а-а! — летит ко мне мой малыш.
— Тише! — ловит его на руки Дима. — С мамочкой нужно очень аккуратно. Помнишь, о чём мы говорили?
— Дя. У мамы вава.
И теперь уже аккуратно мой малыш подходит ко мне, забирается на кровать.
— Как ты, мой хороший, — глажу его по головке, а на глаза набегают слёзы, когда вспоминаю, как мы летели с этого проклятого обрыва, как я прижимала его к себе, пытаясь закрыть от удара…
Если бы я не справилась…
— Не пачь, мам, — вытирает сын мои слёзы.
— Не буду, сыночек, не буду.
Дима уходит, а вот женщина остаётся.
— Тебе поесть нужно, милая, — двигает ко мне столик.
— Как вас зовут?
— Зинаида Павловна, но можешь меня называть бабой Зиной.
— Для бабушки вы слишком хорошо выглядите.
— Ой, спасибо, милая, за комплимент, хоть я в него и не верю. Жива пока и слава богу. Иди ко мне, малыш, — зовёт Артёма. — Пусть мамочка поест спокойно.
Спускает Артёма на пол, рассыпает ему на ковре пазл, он начинает играть.
На подносе передо мной куриный суп и овсяная каша. Пахнет вкусно, и первый раз за всё это время я чувствую аппетит. Но есть левой рукой очень неудобно. Получается медленно и неточно.
— Как Ефим Аркадьевич? — вдруг замираю с ложкой в руках, вспомнив, что ничего не узнала про деда.
Оказывается, он и правда дед Димы. И я на самом деле понимаю, как для него это важно. Про отца он мне немного рассказывал, и я помню, насколько болезненной была для него эта тема. Хотя мне всё ещё сложно совместить в голове два образа: бывшего мужа Дмитрия Орлова и Тимофея Рокотова.