Одиннадцатый день.
Я стоял на берегу, глядя на озеро, и мир вокруг слегка покачивался, будто я смотрел на него сквозь мутное стекло. Голова пульсировала тупой, ноющей болью, которая уже стала привычным фоном. Из носа сочилась тонкая струйка крови, но я даже не пытался её вытереть.
Перед внутренним взором висела цифра.
53 %.
Пятьдесят три процента. Ровно столько же, сколько было вчера.
Два часа. Два проклятых часа сегодня после заготовок я просидел над свитком, перечитывая одни и те же абзацы снова и снова. Жевал корни горстями, пока рот не заполнился горечью. Пытался подойти с разных сторон, искал связи, которые упускал раньше.
И ничего.
Ни хрена. Прогресс встал как вкопанный.
Я уткнулся в потолок.
Игнис говорил, что «Духовное Насыщение» это базовая техника для первого года обучения в алхимических сектах. Новички, зелёные юнцы, которые только-только переступили порог учебного павильона, с легкостью осваивают её. А я, с Системой Рыбака, которая должна давать преимущество, с мешком волшебного допинга…
Застрял на половине.
Ветер с озера холодил лицо, но я его не чувствовал. Внутри была пустота, тяжёлая и вязкая, как болотная жижа.
Неужели мой талант настолько низок? Неужели я настолько безнадёжен и бнздарен, что проигрываю каким-то сопливым ученикам?
Я был лучшего мнения о себе, добившись вершины кулинарной карьеры в прошлой жизни. Меня называли гением и самым молодым шеф поваром Москвы, если уж на то пошло. Но здесь, в этом мире, где энергия течёт по каналам, а чашки с отваром в руках стариков кипят сами по себе, мой гений оказался обычной пустышкой.
Мир культивации жесток к тем, у кого не проявился нужный талант.
Что-то мягкое и тёплое ткнулось мне в ногу.
Рид сидел рядом, задрав голову, и смотрел на меня своими янтарными глазами. Без осуждения или без жалости, просто смотрел, и в этом взгляде читалось что-то вроде: «Эй, ты там как?»
А потом кот потёрся головой о мою голень и тихо мурлыкнул.
Я невольно усмехнулся и присел на корточки, чтобы почесать его за ухом.
— Чего это ты? Решил утешить хозяина, который слегка раскис?
Рид прищурился от удовольствия и подставил другое ухо. Его хвосты лениво покачивались из стороны в сторону.
Я смотрел на него и чувствовал, как внутри что-то отпускает. Не полностью, но стало немного легче. Тяжёлая, вязкая пустота никуда не делась. Но рядом с этим пушистым обжорой она ощущалась чуть менее давящей.
— Ладно, — сказал вслух, выпрямляясь. — Хватит ныть. Это была минутная слабость, не более.
Рид издал вопросительное «мрр?».
— Даже если передо мной бетонная стена, я найду способ её пробить или обойти. На худой конец прогрызу насквозь, если потребуется.
Кот послал образ: много вкусной огромной рыбы.
— Да-да, я понял, — хмыкнул на его картинки. — Для тебя всё сводится к еде. Впрочем, ты прав, уже пора готовить ужин.
Поднялся на ноги и сразу почувствовал, как что-то тёплое потекло по верхней губе. Провёл пальцем, посмотрел, красное. Кровь из носа снова пошла и останавливаться явно не собиралась.
Зажал переносицу, подождал. Не помогло, струйка продолжала сочиться, медленно и упрямо, словно в издёвку.
Вот жеж гребанные последствия корней.
Ладно, чёрт с ней, оторвал кусок ткани от низа рубахи и заткнул им ноздрю. Кровь продолжала сочиться, пропитывая тряпку, но хотя бы не капала на одежду. И так вся рубашка в бурых пятнах, будто я только что с бойни вернулся.
Подошёл к навесу, где хранились припасы, и занялся делом. Достал котлы, набрал воды из ручья, разжечь костёр. Рыба, которую я оставил с утреннего улова, уже была разделана и ждала своей очереди в прохладной яме под навесом.
Голова пульсировала тупой болью, но руки работали сами, не требуя участия сознания. За эти дни я сварил столько ухи, что мог бы делать это даже во сне.
Когда огонь разгорелся и в первом котле забулькала вода, я услышал знакомый звук: мерное постукивание посоха о землю.
Игнис появился из леса раньше обычного. Или это я сегодня начал позже? Трудно сказать, время в последние дни превратилось в какую-то мутную кашу.
Старик молча прошёл к своему камню и уселся, пристроив посох рядом. Его взгляд скользнул по мне, задержался на рубахе, и я понял, что он заметил бурые пятна. Засохшая кровь на ткани, не самое приятное зрелище.
Но Игнис ничего не сказал, просто продолжал смотреть, как я работаю у котлов.
— Всё в порядке? — спросил он через какое-то время. Голос был спокойный, без нажима.
Я помешал бульон деревянной ложкой и пожал плечами.
— Да, всё нормально.
Старик кивнул, принимая мой ответ, и больше не задавал вопросов. Просто сидел и смотрел, как я готовлю. Его взгляд ощущался почти физически, как будто кто-то водил пальцем вдоль позвоночника.
Интересно, что он там высматривает?
Ужин прошёл в привычном молчании. Игнис поглощал уху с пугающей. Рид урчал над своей миской, время от времени бросая на старика настороженные взгляды, он ему так и не прости потерю рыбы.
Мы с Игнисом как-то незаметно притёрлись друг к другу за эти дни. Друзьями не стали, нет, ничего подобного. Просто два существа, которые делят пространство и еду, не мешая друг другу жить.
После ужина старик приготовил свой отвар. На этот раз напиток получился другого цвета, не рубиново-золотой, как обычно, а глубокого изумрудного оттенка с янтарными прожилками. Пахло травами и чем-то свежим, почти ментоловым.
Мы сидели на скале над озером, каждый со своей миской в руках. Водопад гудел где-то справа, звёзды отражались в чёрной воде, и ночь была такой тихой, что я слышал, как потрескивает за спиной костёр.
Я машинально достал свиток и развернул его, хмуря лоб при свете костра. Символы потекли перед глазами, знакомые до отвращения. Я читал их уже сотню раз, пытался подойти с разных сторон, искал скрытые смыслы и связи. И каждый раз упирался в одну и ту же непроницаемую стену.
Игнис молча смотрел на небо, потягивая свой напиток. Рид дрых в сторонке, его раздутый живот мерно поднимался и опускался.
Так прошло какое-то время. Минут тридцать или целый час.
А потом старик заговорил.
— Хочу тебе кое-что сказать, — проговорил он негромко, всё так же глядя на звёзды.
Я поднял голову от свитка и удивлённо посмотрел на старика. За все эти дни он ни разу не начинал разговор первым. Сидел,