Максим поднял ладонь, мягко перебивая:
— Об этом не беспокойтесь. Яков всё объяснил мне ещё давно. Если придёт день — вот ритуал, который свяжет наши судьбы с вашей. Техника безопасная, отработанная.
Я машинально чертыхнулся про себя. Чёртов Яков. Вечно шагает на два хода впереди меня.
— Хорошо, — сказал я вслух. — Тогда так: сегодня разгребём всё накопившееся, а к вечеру вернёмся к этому вопросу. Я не отказываюсь. Я — переношу.
— Договорились, господин. — Максим кивнул. — Я вечером зайду к вам и уточню время. На один круг уйдёт не больше получаса. В ритуале участвуют сразу по пять человек — нам хватит четырёх кругов.
Проныра. Всё узнал, всё подготовил. И отговорки у меня кончились.
Я отложил салфетку, поднялся из-за стола и легко поклонился:
— Дамы, до скорого.
Злата уже раскрыла рот — по выражению лица было видно, что она собиралась о чём-то заговорить, — но тут же осеклась: Максим шагнул рядом со мной первым. Аристократические рефлексы сработали точнее любых приказов: перебивать того, кто уже занял разговор, — дурной тон. Даже если этот «кто» — простолюдин. Она лишь тонко скривила губы и промолчала. Ольга проводила меня взглядом — тёплым, спокойным; благодарность к Максиму в её глазах читалась без слов.
Мы вышли в коридор. Я едва заметно замедлил шаг, собирая себя, и продолжил уже вполголоса:
— Про посёлок для дружинников не забывай. Посчитай смету: земля, бараки под старт, потом — нормальные домики. Если всё пойдёт, перевезём семьи ближе. Это будет намного безопаснее. Сейчас у нашего рода много врагов, и я хочу по возможности обезопасить всех своих людей.
— Сделаю, господин, — так же тихо ответил Максим. — Сегодня к вечеру принесу прикидки. И… насчёт ритуала — я понимаю ваши причины. Но мы рядом. Мы держим.
Я кивнул. Внутри всё равно дрожало — не от страха перед клятвой, от страха перед собой. Хотелось дотянуть до Академии, окрепнуть, научиться держать эти чужие струны так, чтобы не проваливаться. Но день уже шёл своим чередом.
— В кабинет, — сказал я. — Письма, потом — к убийце. Вечером вернёмся к клятве.
Максим шагнул вперёд, распахнул передо мной двери. Я прошёл, чувствуя на плечах взгляд Златы из столовой — колючий, сдержанный — и лёгкий, почти невесомый вздох Ольги. В делах было много рутины. Внутри — слишком много перемен. Но порядок выстраивается только шагом. Сегодня — делами. Вечером — ритуалом. И в оба раза — без права на провал.
Интерлюдия 2 — Злата
Когда мы приехали в поместье после всего, что случилось, я никак не могла прийти в себя.
Я знала о многих тайнах Империи — отец часто доверял мне куда больше, чем полагалось дочери. Иногда даже заставлял приносить клятвы о неразглашении. Но то, что происходило здесь… выходило за все границы моего понимания.
Рассказ главы дружины моего будущего мужа (да, отец, можешь злорадствовать сколько угодно — я уже решила: он будет моим мужем) поразил меня до глубины души.
Три человека. Всего трое. И они положили отряд из шести сотен элитных наёмников. Да, там были воины Канцелярии, но даже без них картинка складывалась одна: три человека против целой армии.
Я слышала о сильных в Империи, о легендах, но чтобы так…
А потом — монстр девятого ранга. Он не просто его увидел, он ещё и сразился с ним. Как?.. Почему не скрыл от меня и от главы Канцелярии Красноярска свою силу рода? Зачем так открыто? Да и сам Кирилл Евгеньевич — я его знала, он бывал у отца, ведь служил не только главой канцелярии Красноярска, но и в Тайной Канцелярии. Я привыкла к его холодной уверенности, к тому, что он всегда держит всё под контролем. Но здесь, рядом с этим бароном, даже он вел себя иначе.
И всё же они вдвоём с Миленой каким-то образом победили монстра. Потом их внесли в машину полумёртвыми… и уложили на сиденья, словно хрупкие сосуды.
Мы прибили в поместье. Я пошла за еще одним странным дружинником, несущим Милену в её комнату. Ольга пошла со мной. Максим и Кирилл Евгеньевич понесли барона.
И всё время у меня в голове звучало одно: да что здесь, мать его, происходит? Почему вокруг этого человека кружат такие силы?
Почему отец доверил меня именно ему?
Пять дней я пыталась хоть что-то узнать у Ольги. Но она молчала, как шпион. На любой вопрос отвечала одно и то же: «Пройдёшь ритуал — сама поймёшь. Может, тогда и Аристарх сам расскажет».
Аристарх, Аристарх, Аристарх... Все только о нём и говорят. «Господин», «барон», «наш господин».
Что с ним не так? Почему дружинники смотрят на него так, будто готовы умереть по одному его слову? Почему в их глазах такая преданность, словно у них нет другого рода, куда можно было бы уйти?
Род-то бедненький. Денег у них немного. С чего такая верность?
Может, стоит написать отцу, попросить прислать сюда денег? Хотя… нет. Я гордая. Буду держаться сама.
С едой здесь проблем не было. Тётя Марина готовила так, что я забывала про все вопросы. Её пирожки… ах, пирожки! Никогда в жизни я не ела вкуснее. Хорошо хоть фигуре это не угрожало — магия спасала.
И всё же атмосфера этого дома давила. Я ловила себя на том, что всё время думаю о нём.
Делаю вид, что злюсь, что лучше бы он умер, и свадьба рассыпалась. А внутри тревога точит, и сердце ноет, и шаги сами тянутся туда, где он лежит.
Пять дней я ходила по коридорам и думала только об одном человеке.
Почему я всё время думаю о нём?..
И тут настал день, когда он очнулся.
Я услышала крик Ольги. Нет, не потому, что оказалась рядом. Не потому, что случайно подслушала. Хотя… Кому я вру? Сама себе. Я подслушивала. Я ждала. Я знала, что эта барышня взвизгнет, как девица, увидевшая мышь, когда он придёт в себя. И я была готова это услышать.
Я сорвалась и побежала. Но — опоздала. Его уже выносил на руках Максим.
Куда он его несёт? Куда же ещё… конечно, к Милене. К этой… милой. Да почему к ней?! Почему не ко мне? Почему не проверил, как я? А если бы я пострадала?
…И почему я вообще об этом думаю? С