Я тяжело сглотнул, но выдавил усмешку.
– Будешь спать со мной каждую ночь?
– Да, – твердо ответила Дарси. – Если это поможет, я буду спать с тобой каждую ночь.
Это настолько меня удивило, что я не удержался от вопроса:
– Почему? Почему ты это делаешь?
Она отстранилась от меня и, покачав головой, снова взяла в руки дневник.
– Потому что ты этого заслуживаешь.
Тот ответ, который я точно не ожидал услышать. Чего-то заслуживаю? Я – Бишоп Картрайт? Но ведь я не сделал за свою жизнь ничего хорошего. Всё наоборот рушилось в моих руках – всё, к чему я прикасался, когда пытался удержать. Если кто-то и заслуживал заботы и лучшего отношения, так это Дарси. Да кто угодно, только не я.
Тем не менее ее слова согрели мое сердце.
Каждое ее слово согревало мое сердце.
– Что это?
Я увидел, как Дарси смотрит в дневник затуманенным взглядом. Придвинувшись ближе, нахмурился и взглянул на одну из записей.
– О чем ты?
Она указала на какую-то строчку. Ее палец подрагивал.
– Здесь говорится про Вивьен Харлоу.
Я понимающе кивнул.
– Да, это первая жена моего отца. Насколько я знаю, они развелись еще до моего рождения. Уже потом он женился на Аннабель.
– Но…
Подняв взгляд, я увидел, как дрожат ее губы.
Дарси тяжело сглотнула и прошептала:
– Вивьен Харлоу – моя мама.
Глава 24
– В каком смысле Вивьен Харлоу – твоя мама? – медленно спросил Бишоп.
Я неотрывно смотрела на имя, написанное в личном дневнике Аннабель Картрайт, и пыталась подобрать слова, но они расплывались передо мной, словно утренний туман.
В крови бурлил адреналин, а на лбу выступила испарина. Я глотала воздух, однако он застревал в горле, так и не доходя до легких.
Этот вечер начинался на такой легкой ноте: впервые за долгое время я почувствовала себя не дочерью главы городского совета, блистательно улыбающейся на встречах, а чем-то большим.
Живым и дышащим существом, которое может заляпать пальцы в соусе от пиццы, развалиться на ковре со вздутым от еды животом и смотреть на любимого актера, показывая средний палец девчонке, которая хочет разбить тебе нос.
Как романтично!
Этот вечер начинался на такой легкой ноте, и вот во что он превратился. Я до сих пор прокручивала в голове все откровения Бишопа, а когда увидела имя своей матери, написанное аккуратным витиеватым подчерком на пожелтевшей странице, что-то внутри меня сломалось… и собралось воедино.
– То и значит, – прохрипела я и, подняв голову, встретилась с непонимающим взглядом Бишопа. – Харлоу – девичья фамилия моей мамы. После свадьбы с отцом она стала Вивьен Ван Дер Майерс. Как такое возможно? Как возможно то, что…
– Твоя мать сначала вышла замуж за моего отца, после чего развелась и ушла к Ричарду, – закончил он и покачал головой, словно сам в это не верил. – Черт возьми, она говорила о твоей матери…
– Кто?
– Аннабель. Она всегда говорила, что отец выбирал другую женщину. Я долго не понимал, о ком идет речь, пока не нашел ее личный дневник. Адриан выбирал твою мать. Он любил ее даже после того, как они развелись.
Выругавшись, я прикусила внутреннюю часть щеки.
– Может, из-за этого наши отцы и начали враждовать? По словам Агнес, они еще со школьных времен терпеть друг друга не могут.
– Возможно… – задумчиво кивнул Бишоп. – Аннабель писала, что они с Адрианом и Вивьен учились в Синнерсе, а Ричард на другой стороне.
– Но мои родители встречались в школе. Видимо, мама всё же рассталась с отцом, ушла к Адриану, после чего вышла замуж за первого. – Я закрыла лицо руками и застонала: – Что за гребаная шутка?
Клянусь, я не видела такого даже в бразильских и турецких сериалах, а Лени заставляла меня смотреть их вместе каждые выходные. Чего-чего, но такого я никак не ожидала. Как оказалось, судьбы наших родителей переплетены намного крепче, чем кажется на первый взгляд.
Я чувствовала, как кусочки пазла собираются воедино, но не соприкасаются одной стороной. Мы что-то упускали – какую-то незначительную деталь, которая расставила бы всё по своим местам.
– Мне интересно, почему твоя мама развелась с моим отцом, – нахмурился Бишоп. – Хотя если вспомнить, как он относился к Аннабель, вопросы отпадают.
– Как? – поинтересовалась я и, опустив ладони, сжала ими колени.
– Совершенно никак. Он не замечал ее, не любил, не оказывал знаки внимания. Какой бы ненормальной ни была моя мать, она могла пойти на что угодно ради своего мужа. Именно поэтому… – Бишоп неловко откашлялся. – Именно поэтому приходила ко мне. Аннабель видела во мне Адриана, потому что мы похожи даже глазами. Она пыталась заполнить пустоту от его потери. Мной.
Меня затошнило от отвращения и злости. Будь эта женщина жива, я бы заставила ее пройти через девять кругов ада!
Наверное, сейчас я поняла мотивы Круга Данте, который заставлял преступников мучаться так же, как мучались их жертвы. Мать Бишопа заслуживала умереть самой долгой, самой жестокой и уродливой смертью, так что нет – никакой жалости из-за поступков Адриана я к ней не испытывала.
С губ сорвался рваный выдох. Больше всего меня интересовало, может ли их история быть связана с тайным обществом? Стоит ли рассказать об этом Бишопу?
Мне было тошно скрывать от него правду, но… Что, если он даже не в курсе существования Круга Данте? Втягивать его в это дело – буквально вешать на его спину мишень. Конечно, я доверяла Бишопу, но вдруг сделала бы только хуже, рассказав ему правду?
– Мама была Еленой Троянской нашего времени, – пробормотала я.
Бишоп замер.
Затем повернулся ко мне с изумлением во взгляде.
– Ты тоже веришь в эту легенду?
– Думаю, это единственная правдивая история в этом городе.
Как всем известно, время циклично. Какова вероятность, что раз в столетие кто-то повторял судьбу основателей Таннери-Хиллс? Ведь легенда о девушке, в которую были влюблены два брата, существовала не просто так.
У меня отвисла челюсть.
– Подожди. Ты ведь не думаешь…
– Точно нет, – резко прервал меня Бишоп, будто подумал о том же, о чем и я. – Они не могут быть братьями, я бы точно об этом знал. Адриан многое скрывает от посторонних, но мы с братом в курсе всего. Дедушка – его