— Если б погиб... что ж, выкопал бы глубокую могилу да похоронил... А Нургызаин, по обычаю аменгер-ства*, самолично взял в жены, — не моргнув глазом, ответил Бекен.
Не бить же его за это, не колошматить, что народ вообще может поделать с таким солидным человеком, которому уже стукнуло пятьдесят?.. Дело известное: горбатого даже могила не исправит. Так что ничего, кроме как посплетничать за спиной да пристыдить укорами, продемонстрировав явное осуждение, аулчане, увы, были не в силах.
Конечно, эта история не добавила чести авторитету Бекена. Ведь упавший с дерева Нурпеис сломал ногу, вывихнул ключицу, скривил шею и стал инвалидом. После этого семьи друзей несколько лет находились в размолвке.
* * *
Время летело. Сломанная нога Нурпеиса срослась, хотя и осталась хромой, покривившаяся шея как будто немного выпрямилась. Вслед за телесными ранами затянулись и душевные — понемногу обида стала забываться. В конце концов Мырзахмет, бывший тогда начальником, снова помирил рассорившихся друзей, выделил каждому под присмотр по косяку лошадей и поручил пасти их за горой Аргыт.
Лексей, который в то лето пас молодых бычков, осенью сдал их на мясо и теперь болтался без дела, поэтому Мырзекен присоединил его к закадычной парочке, и все трое по его воле стали теперь табунщиками.
— У подножия с той стороны Аргыта тепло, там и перезимуете, а лошади пускай пасутся на тебеневке! — наказал директор.
Кто посмеет перечить начальнику? Наутро отправились втроем в дорогу, полтора дня гнали лошадей и наконец прибыли в оговоренное место.
В сравнении с Мукуром, где всегда бывает Богом проклятая лютая зима, климат в этих местах, действительно, значительно теплее. Временами сходят лавины, очищая склоны горы от снега, так что они чернеют длинными языками оголившейся земли. Знающему толк животноводу пастбищ здесь предостаточно: пусти скот на тебеневку туда, где снег слизала лавина, и можешь без особых хлопот перезимовать — в общем, благодатный уголок.
Подняли в защищенном от ветра месте походную юрту, тщательно укрыли ее в несколько слоев войлоком. По соседству устроили загон для отдыха лошадей. В тот же день выбрали кобылу пожирнее, зарезали и аккуратно разделали. Рядом с юртой поставили палатку, приспособив ее под хранилище мяса и продуктовый склад.
И потянулась уединенная жизнь трех новоявленных табунщиков, больше напоминавшая праздную ярмарку. Присматривать за лошадьми выезжали по очереди, по очереди готовили еду, более того, даже поохотиться на зверье и птиц уходили по очереди.
В отличие от своих приятелей, Бектемир в этих вылазках был намного удачливее: то кеклика подстрелит, то вернется с притороченным к седлу зайцем-русаком. Нурпеис же с Лексеем обычно бродили впустую весь день, да так и возвращались без добычи, поскольку оба оказались совершенно далеки от охотничьих навыков.
Ярмарка тоже не может длиться бесконечно. В один из дней весь ее жар утих, краски потускнели и потеряли привлекательность. А через месяц такая отшельническая жизнь начала утомлять троицу.
Однажды Бектемир, позавтракав, ушел, согласно очередности, присматривать за лошадьми. Нурекен же должен был шататься по окрестным лесам, высматривая в прицел зверье. Однако, понимая, что никакого результата от его усилий все равно не будет, он решил сделать себе послабление и остался в юрте вместе с отдыхающим напарником.
Лексей, строгавший к обеду мясо, глянув на лежащего на боку посреди юрты Нурпеиса, который от скуки ковырялся в зубах, вдруг сказал:
— Послушай, Нуреке, до каких пор ты будешь безропотно мириться с выходками Бектемира? Он уже давно пользуется твоей наивностью, каждый раз стремится обвести тебя вокруг пальца, как маленького мальчишку... В конце концов, ты ведь из-за него калекой стал!
— В этом ты, конечно, прав, — признал Нурекен. — Однако... пусть Бекен иногда и проказничает, но ведь не со зла же — он добродушный человек...
— Бог ты мой, ты и ногу сломал, и шею скривил, а все равно друга оправдать стараешься... Какие тут проказы, Нуреке? Раскрой глаза! Не будешь защищаться — тебе и ворона их выклюет.
— Да что там, казахи ведь всегда были жестоки в шутках над ровесниками.
— В таком случае и ты проучи его. Как смотришь, если мы с тобой ответим ему той же монетой?
А дальше, договорившись тайком, Лексей с Нурекеном решили одним разом ответить Бектемиру за все скопившиеся на протяжении долгих лет обиды Нурпеиса.
Когда припозднившийся Бектемир вернулся с пастбища и вошел в юрту, своих напарников он обнаружил обессиленно валявшимися на полу.
— Эй, что это с вами? — удивленно спросил Бекен.
Лексей скосил глаза, что-то прошамкал, жуя язык,
но ничего вразумительного сказать не смог. На помощь пришел Нурпеис:
— Лексей тут бражки наколдовал... вот мы и напились, захмелели совсем.
— А что за бражка? Мне-то попробовать оставили? — с искренним любопытством поинтересовался Бекен.
— Да вон, в кастрюле... там твоя доля, — ответил Нурпеис.
Продрогший на холоде Бекен без лишних слов залпом опорожнил содержимое кастрюли.
— Горькая какая-то... Что это вообще за бражка такая? — сморщившись, выразил он отвращение.
От друзей ответа не последовало — будто ничего не слыша, они мирно похрапывали. А что одному сидеть-то — умяв приготовленный Лексеем ужин, Бекен бросил на постель одеяло с подушкой и тоже плюхнулся спать.
День в горах выдался хлопотным, так что, едва голова Бекена коснулась подушки, как он тут же провалился в сон и захрапел.
Нурпеис, поджидавший этого момента, тихонько встал с места и, как его подучил Лексей, крепко привязал арканом входную дверь к решетке юрты. Затем беззвучно вернулся на место и преспокойненько улегся.
Ближе к середине ночи Бекен застонал. Потом, продолжая пребывать в спящем состоянии, начал ворочаться. Немного спустя, окончательно потеряв покой, проснулся. Еще некоторое время лежал в постели, схватившись за живот, то и дело постанывая и переворачиваясь с боку на бок. Поскольку боль не утихла, неслышно встал с места, накинул на плечи тулуп и направился к выходу.
Нащупал в темноте дверь, несколько минут возился, пытаясь ее открыть. Это ему не удалось, поэтому, гремя посудой, стал искать спички. Но разве найти их в темноте, если Лексей еще днем все коробки хорошенько припрятал? После безрезультатных поисков Бекен снова устремился к двери. Долго мучился, стараясь развязать узел аркана. Бесполезно.
А Лексей с Нурпеисом тем временем не подавали ни звука, лежали, накрывшись с головой одеялами и зажав ладонями рты, чтобы не рассмеяться. Навострив уши, они отслеживали каждый шаг Бекена.
В конечном итоге ураганная сила, скрутившая живот