Беру телефон. Сообщение от Андрея: "Спасибо за вечер. Сладких снов."
Нажимаю кнопку “Ответить”…
Эпилог. Три года спустя
Май выдался на удивление тёплым в этом году. Солнце льётся через панорамные окна нашей квартиры на Октябрьской, заливая гостиную медовым светом. Пылинки танцуют в золотистых лучах, как крошечные балерины. Я стою у плиты, помешиваю ризотто с грибами и трюфельным маслом. С капелькой белого вина и щепоткой пармезана.
Деревянная ложка мерно постукивает о край сковороды. Аромат обжаренных белых грибов смешивается с запахом свежего тимьяна, и я невольно улыбаюсь. Кто бы мог подумать три года назад, что я буду находить такое удовольствие в простых домашних делах?
— Мам, а можно мне ещё сока? — Марта заглядывает на кухню, и моё сердце, как всегда, делает кувырок.
Она стоит в дверном проёме босиком, в розовом платье с блёстками, которое мы купили специально для сегодняшнего выступления. Одна косичка уже расплелась, светлые кудряшки выбились и обрамляют лицо непослушным ореолом.
Удочерили мы её два года назад. Пятилетняя девчушка с огромными карими глазами покорила нас с первой встречи в детском доме. Длинные коридоры с облупившейся краской. И она маленький светлячок в этой серости, прижимающая к груди потрёпанного плюшевого зайца.
Сейчас ей уже семь, и она так органично вписалась в нашу жизнь, словно всегда была с нами. Словно мы ждали именно её все эти годы.
— Конечно, солнышко. Яблочный или апельсиновый?
— Яблочный! — она забирается на высокий стул у барной стойки, подтягиваясь на руках. — А когда папа придёт?
Папа. Сердце сжимается от нежности каждый раз, когда она так называет Андрея. Первый раз это случилось полгода назад, случайно, и она сама испугалась. А он... он просто обнял её и сказал: «Я всегда буду твоим папой, малышка». И заплакал. Впервые за всё время, пока мы вместе, я видела его слёзы.
— Скоро, котёнок. Он же обещал не опаздывать на твоё выступление.
— А вдруг пробки? — она хмурится, и между бровями появляется маленькая морщинка. Точно такая же, как у Андрея.
— Папа никогда не нарушает обещаний, ты же знаешь.
Наливаю сок в её любимый стакан с единорогами — подарок от Ивана на прошлый Новый год. Да, от Ивана. Жизнь преподносит странные сюрпризы, и этот — один из самых неожиданных.
— А Маша и дядя Ваня придут? — спрашивает Марта, болтая ногами.
— Маша точно приедет прямо в садик. А дядя Ваня... он постарается, но у него важная встреча.
Странно произносить его имя так буднично. Дядя Ваня. Для моей дочери он просто добрый дядя, который иногда приходит в гости и привозит подарки. Который катает на своей большой машине и рассказывает смешные истории. Она не знает, что когда-то этот человек был центром моей вселенной. И слава богу.
Руки больше не дрожат при мысли о нём. Я спокойна. Счастлива? Да пожалуй, это то самое слово, которое описывает моё состояние последний год. Не та острая, обжигающая радость, что была с Иваном. Нет. Это тихое, глубокое счастье.
— А моя первая мама? — Марта смотрит серьёзно, по-взрослому. — Где она?
— Твоя первая мама... она очень любила тебя, но не могла о тебе заботиться. И попросила нас с папой стать твоими родителями.
— Она была больная?
— В каком-то смысле, да.
— А теперь она выздоровела?
Как объяснить семилетнему ребёнку, что наркомания — это болезнь, от которой чаще всего не все выздоравливают? Что её биологическая мать умерла от передозировки, когда Марте не было и года?
— Я не знаю, малышка. Но я знаю точно — она хотела бы, чтобы ты была счастлива.
— Я счастлива, — Марта обнимает меня крепко-крепко. — У меня есть ты и папа. И дядя Ваня, и Маша, и бабуленька, и...
Слышу, как открывается входная дверь. Знакомые шаги в прихожей.
— Мои девочки! Что так пахнет умопомрачительно?
Марта соскакивает со стула и бежит навстречу.
— Папа! Папа пришёл!
Слышу, как он подхватывает её на руки, кружит. Её смех звенит по квартире, словно весенние колокольчики. Этот звук — лучшая музыка в мире.
Выключаю плиту, снимаю фартук. В зеркале над раковиной ловлю своё отражение. Морщинки в уголках глаз стали заметнее, но это те самые «лучики счастья». И это прекрасно. Это настоящее.
— Привет, — Андрей появляется в дверях кухни, всё ещё держа Марту на руках. На нём светло-серый костюм, галстук ослаблен. Устал после рабочего дня, но глаза светятся радостью.
— Привет, — улыбаюсь в ответ.
— Как прошёл день?
— Отлично. Ризотто почти готово. Успеем поесть перед концертом.
— Я буду рассказывать стих про весну! — Марта вертится у него на руках. — Хочешь, расскажу?
— После обеда, принцесса. Иди помой руки.
Он ставит её на пол, и она упархивает, напевая что-то под нос.
Мы остаёмся вдвоём. Андрей подходит, обнимает сзади, утыкается носом в волосы.
— М-м-м… Пахнешь вкусно.
— Это ризотто, — смеюсь.
— Нет. Это ты. Домом, уютом, счастьем.
Поворачиваюсь в его объятиях, обвиваю руками шею.
— Счастлива? — спрашивает тихо. Этот вопрос он задаёт редко, но метко. Словно проверяет температуру нашего семейного благополучия.
— Да, — отвечаю честно. — А ты?
— Безмерно.
И я верю ему. Вижу это в его глазах каждое утро, когда мы просыпаемся рядом. В том, как он смотрит на Марту — с обожанием и гордостью. В тысяче мелочей, из которых соткана наша жизнь.
Актовый зал детского сада украшен воздушными шарами и гирляндами из бумажных цветов. Родители сидят на маленьких стульчиках, достают телефоны, готовясь снимать выступление своих чад.
Марта выходит на сцену в числе первых. Платье сияет в свете софитов, корона, усыпанная стразами — чуть съехала набок. Она находит нас глазами в зале, машет рукой. Андрей машет в ответ, я прикладываю палец к губам — тс-с-с.
— Здравствуйте, — начинает она громко, чётко. — Я расскажу стихотворение о весне.
Голос не дрожит, стоит прямо, как учили. Моя храбрая девочка. Рассказывает без запинки, с выражением, разводя руками в нужных местах. Когда заканчивает, зал взрывается аплодисментами.
После концерта все высыпают во двор. Майское солнце уже клонится к закату, окрашивая всё в тёплые тона. Родители фотографируются с детьми, обсуждают предстоящее лето.
— Марточка! — знакомый голос заставляет обернуться.
Маша идёт к нам, держа в руках огромную охапку воздушных шаров. Розовые, фиолетовые, золотые — целое облако, которое тянет её вверх.
— Маша! — Марта бросается навстречу.
За Машей, чуть поодаль, идёт Иван. Тёмный костюм, белая рубашка, никакого галстука. Выглядит хорошо — подтянутый, загорелый.
Наши взгляды встречаются. Уже нет того электрического разряда, что прошибал раньше. Нет боли. Есть... тепло? Да, пожалуй, это