Верхний лист был последним по времени: постановление судьи Касла о направлении Люсинды Санс в тюрьму. Ниже лежали три письма с просьбами о снисхождении, адресованные судье. Их написали её мать, брат и мужчина, который в первом абзаце представился работодателем Люсинды на луковой ферме в Ланкастере, где она много лет работала на складе упаковки и отгрузки.
Босх бегло просмотрел эти письма и перешёл к следующему документу — соглашению, подписанному Люсиндой Санс, о признании себя невиновной в преднамеренном убийстве, но согласии с обвинением в непредумышленном. Документ, также подписанный заместителем окружного прокурора Андреа Фонтейн, вёл речь о диапазоне наказания от среднего до сурового, с ужесточением срока за применение огнестрельного оружия. Всё это в сумме привело к тому, что Санс предстала перед судьёй и получила от семи до тринадцати лет, фактически — одиннадцать. Босху это показалось очень неплохой сделкой для человека, предположительно убившего сотрудника правоохранительных органов.
Последним в папке лежал протокол о предъявлении обвинения. Босх развернул его и увидел, что тот довольно объёмен; как минимум половина страниц составлялась на основе полицейских рапортов и протокола вскрытия. Именно этого он и добивался — краткого, но цельного изложения хода расследования, по которому можно понять, как вели дело.
Автором отчёта был сотрудник службы пробации штата Роберт Кохут. Текст был написан в повествовательной манере и представлял собой глубокое исследование жизни Люсинды Санс: отдельные разделы были посвящены её детству, семье, подростковым проблемам с законом, образованию, трудовой биографии, истории проживания, взаимодействию с правоохранительными органами во взрослом возрасте и любым задокументированным случаям обращения за психологической помощью.
Отчет Кохута содержал в основном положительные сведения о Люсинде. Он характеризовал ее как мать-одиночку, которая прилагала значительные усилия, работая около шестидесяти часов в неделю на ферме "Жемчужины пустыни" в Ланкастере, чтобы обеспечить себя и своего маленького сына. До того, как ей были предъявлены обвинения в убийстве, у нее не было никаких судимостей. Тем не менее, в отчете упоминались два случая, когда помощники шерифа вызывались в дом в Куорц-Хилл по заявлениям о семейных конфликтах. В одном из этих случаев Люсинда была арестована, но окружной прокурор принял решение не выдвигать обвинения, и дело было прекращено. Во втором случае ни Люсинда, ни ее муж не были задержаны. Оба эти инцидента произошли до развода, и Босх предположил, что Роберто Санс и его супруга могли получить некоторые поблажки именно потому, что он занимал должность помощника шерифа.
В отчёте также отсутствовали сведения о наличии у Люсинды психологических расстройств или наркотической зависимости. Несмотря на то, что Кохут считал её подходящей для реабилитации и, в перспективе, для условно-досрочного освобождения, он рекомендовал назначить ей максимальное наказание по статье о непредумышленном убийстве. Причиной тому послужили обстоятельства преступления: Роберто Санс был дважды ранен в спину, причём один выстрел, по всей видимости, был сделан, когда он уже находился на земле.
Босх, планируя впоследствии заказать копию протокола убийства, перешёл к изучению официальных документов, приложенных к отчёту. Именно на этом уровне, где он мог анализировать рапорты, выявлять логические разрывы и противоречия, он чувствовал себя в своей стихии как следователь. Здесь, среди официальных бумаг, ему предстояло принять решение относительно заявления Люсинды Санс о своей невиновности.
Изучив первоначальный рапорт об убийстве, он обнаружил в резюме показания Люсинды Санс. Она рассказала прибывшим офицерам, что поссорилась с бывшим мужем из-за его двухчасового опоздания с возвращением сына после выходных, что являлось нарушением соглашения об опеке. Ссора достигла пика, после чего Роберто Санс развернулся и вышел из дома, явно намереваясь прекратить конфликт.
Люсинда сообщила, что захлопнула и заперла за ним входную дверь, но вскоре услышала снаружи звуки, похожие на выстрелы. Не зная, стреляет ли её бывший муж по дому, она вместе с сыном спряталась в его спальне и не открывала дверь. Оттуда она позвонила в службу 911 с мобильного телефона, чтобы сообщить о стрельбе
Офицеры, прибывшие на место происшествия, обнаружили Роберто Санса лежащим лицом вниз на лужайке. Прибывшие парамедики лишь подтвердили его смерть.
В пакете материалов дела находился отчет судмедэксперта о вскрытии тела Роберто Санса. Босх перелистнул страницу, чтобы рассмотреть схему расположения ран.
На одностраничной схеме были изображены два схематичных контура мужского тела, спереди и сзади, с многочисленными отметками, измерениями и рукописными записями заместителя медицинского эксперта, проводившего вскрытие. Два крестика в верхней части спины сразу привлекли внимание Босха. В сноске было указано, что расстояние между ранами составляло 5,7 дюйма, или около 15 сантиметров.
На схеме были отмечены углы входа пуль, которые наглядно демонстрировали, насколько разными были траектории двух выстрелов. Первый выстрел, предположительно, был произведен под относительно пологим углом, что характерно для попадания в стоящего человека. Второй же выстрел, вошедший под острым углом, однозначно указывал на то, что жертва уже находилась в лежачем положении.
Траектория второй пули, двигаясь снизу вверх и сзади вперед, привела к перелому правой ключицы и остановилась в верхней грудной мышце. Для Босха этот второй выстрел имел решающее значение. Он полностью исключал версии о случайном попадании, самообороне или действиях в состоянии аффекта, поскольку стало ясно, что стрелявший намеренно целился в уже упавшую жертву, нанося ей добивающий, смертельный удар.
Чтобы быть готовым к обсуждению дела с Холлером, Босх сделал снимок схемы на свой телефон. Он намеревался сделать полные копии всех документов, но решил отложить это, чтобы иметь схему под рукой для предстоящего разговора.
Пролистав протокол вскрытия, он отметил извлечение двух пуль калибра 9 мм. В протоколе также содержались чёрно-белые снимки тела до вскрытия: общий вид и крупные планы входных отверстий.
Внезапно его взгляд остановился на татуировке на левом бедре, выполненной строчным шрифтом: «А вот и Бугимен».
Босх снова достал телефон, чтобы сфотографировать этот участок крупным планом. Он знал, что эта фраза несёт в себе глубокий, пугающий смысл – предвестие чего-то ужасного.
Глава 7.
На верхней террасе Гранд-парка Босх сидел на одном из розовых стульев, хаотично разбросанных по лужайке перед зданием уголовного суда, в тени башни мэрии. Он отправил Холлеру сообщение. Гарри знал расписание его дел и помнил, что у того назначено слушание.
Ты в суде? Можешь говорить?
Отправив текст, он переключился в браузер телефона и набрал в строке поиска: «банды шерифа округа Лос-Анджелес». Ещё до того, как появились результаты, зазвонил телефон — звонил Холлер.
— Да, я в суде, — сказал тот. — А ты должен быть в Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе, разве нет?
— Должен, но не