Парень, который стоял, взял свой напиток и отошел. Тот, что сидел на табурете, остался. Бармен пододвинул к нему высокий стакан с водой.
Я попыталась разглядеть его со спины.
Темные-темные волосы, широкие плечи и тонкая талия. Линия подбородка, судя по всему, могла резать стекло.
Когда я подошла к бару, ко мне бочком подошел молодой парень, который был здесь несколько минут назад, и прочистил горло. Парень на табурете слегка повернулся, и я только мельком увидел его профиль, когда он посмотрел в нашу сторону.
— Как дела, Рыжик? — спросил новичок, снова выпячивая грудь.
О, боже, мне так понравились те, что были в начале. Те, кто решил, что не имеет значения, как меня зовут, и вместо вежливого приветствия прокомментировал цвет моих волос.
Обычно я бы с удовольствием порубила его на кусочки, образно говоря, конечно. Но сегодня я была уставшей.
Я поставила пустой стакан на стойку и вздохнула.
— Еще по одной? — спросила бармен.
Я подняла руку.
— Секундочку. — Слегка повернувшись, я оперлась локтем о стойку и посмотрела на новичка. — Пейдж, — сказала я ему настолько милым и послушным тоном, на какой была способна.
Он ухмыльнулся.
— Я Колт.
— Конечно, это ты, — пробормотала я. Он недоуменно приподнял брови. Я похлопала его по плечу. — Колт, ты кажешься... милым. Да. Но я слишком стара для тебя, поверь мне. Я, десятилетней давности, была бы в восторге, если бы ты подошел ко мне в баре и назвал Рыжей, но почти тридцатилетняя… просто... я теперь оценю мужчину, который спросит, как меня зовут.
Ухмылка застыла на его большом одурманенном лице.
— Однако, ты уже назвала мне свое имя.
Парень рядом со мной тяжело вздохнул, и в этом звуке было столько отвращения, столько изнеможения, что я чуть не рассмеялась вслух.
— Да. Я знаю. Приятно познакомиться, Колт.
Я повернулась обратно к бару, рискнув взглянуть на парня, сидевшего рядом со мной. Его профиль, казалось, был высечен из камня. Он поднял свой стакан с водой и сделал еще один большой глоток. Не знаю, как это сказалось на моем рассудке, но я почувствовала прилив абсурдного счастья от того, что он полностью игнорирует меня.
Привет, Трудности, меня зовут Пейдж.
Я услышала, как Колт удаляется.
— Я думаю, ты разбила ему сердце, — сказала барменша, бросив взгляд туда, где только что стоял Колт.
— Очень сомневаюсь, — возразила я. — Ему двадцать с небольшим, он профессиональный футболист. Думаю, его сердце заживет еще до конца вечера.
— Еще лимонно-розмаринового бурбона с кислинкой? — спросила она, ловкими движениями протирая поверхность стойки.
Крупная фигура мужчины, сидящего рядом, слегка пошевелилась, и я наклонила голову в его сторону, желая получше разглядеть его лицо.
— Что он пьет? — спросила я.
— У него есть имя, — раздался недовольный рокочущий голос. — И после этой речи, тебе не кажется немного лицемерным, что ты его не спросила?
Как только я услышала его голос, имя всплыло у меня в голове.
Конечно.
Этот голос нечасто можно было слышать, потому что этот мужчина всегда держался в тени, ненавидел прессу и, без сомнения, был одним из лучших защитников в профессиональном футболе. Обычный футбольный болельщик понятия не имел, кто он такой. Он, наверное, мог бы пройти по большинству городов Америки и не быть узнанным.
Но я все равно узнала его голос. Когда услышала его в первый раз, я подумала, что кто-то извлек его из преисподней, но в супер-пупер сексуальной манере.
Я выдвинула табурет и уселась на него. Затем повернулась полностью к собеседнику.
— Логан Уорд, — сказала я, и оценила его легкое удивление, когда произнесла эти слова. Его глаза метнулись в мою сторону, и, о боже, они зеленые. Это было совсем не то, что я знала о нем, и открытие этого доставило мне удовольствие до глубины моей очень скучающей души. — Видишь? В этом баре нет лицемеров.
Логан промолчал, сделал еще один глоток воды.
Все во мне кричало подождать, позволить ему заговорить следующим, но, честно говоря, я никогда не умела прислушиваться к голосам в своей голове, которые пытались обуздать мои самые иррациональные порывы.
— Ты думаешь, я разбила сердце Колта?
— Нет.
— Как ты думаешь, он вспомнит мой урок, когда подойдет к следующей женщине, с которой захочет поговорить?
— Нет.
Я рассмеялась.
— Это позор.
Наконец, Логан повернул подбородок так, что оказался почти лицом ко мне. Вот это было лицо, которое понравилось бы камере. Волевой подбородок, прямой нос, такие яркие глаза с густыми ресницами, что я только немного позавидовала. Кроме того, это было лицо, которое я видела нечасто, разве что за футбольным шлемом. Он редко появлялся на общественных мероприятиях.
— Вы критикуете каждого мужчину, который подходит к вам? — спросил он.
— Нет, — легко ответила я и пожала плечами. — Но дело в том, что большинство женщин чувствуют, что не могут быть честными, когда мужчина подходит к нам в обществе и говорит что-то глупое, раздражающее или пошлое. И меня интересует, как они когда-нибудь научатся? Нас учат улыбаться, быть милыми и обаятельными, потому что так делают хорошие девочки. Но если ко мне подходит парень, шлепает меня по заднице и протягивает напиток, который любезно купил, разве я не должна иметь права сказать ему, что не особенно ценю этот жест?
Логан ответил на это, приподняв бровь.
— Да, ты должна.
— Спасибо. Если бы у меня были дочери, я бы хотела научить их быть добрыми, но при этом честно относиться к себе и как следует вести себя с парнями. Если бы у меня были сыновья, я бы хотела научить их уважительно относиться к людям, с которыми они хотят общаться. У тебя есть сыновья или дочери, Логан?
Пока я говорила, он покачал головой, и на его четко очерченных губах появилась едва заметная улыбка.
— У меня есть сестры. Их много.
— И ты не пьешь? — поддразнила я.
— Я не пью. — Его губы сжались в тонкую линию.
Логан достал из бумажника немного наличных и положил их в банку для чаевых.
— Уже уходишь? — спросила я, чувствуя необъяснимое разочарование.
— Ага.
— Ты не собираешься спросить, как меня зовут?
Его глаза не отрывались от моих, пока он засовывал бумажник в задний карман своих темных джинсов.
— Кто сказал, что я этого еще не знаю? — сказал он, повернулся и пошел прочь
У меня отвисла челюсть.
Я уже собиралась пойти за ним, подчиняясь инстинктивному побуждению, которое требовало продолжения этого общения, когда в кармане платья зазвонил мобильник.
На экране высветился незнакомый номер, но это был код Восточного побережья, где жили мои родители.
— Пейдж, — сказала я, отворачиваясь от шума вечеринки.
— Пейдж Маккинни?
— Пейдж Маккинни, — подтвердила я.
Мужчина на другом конце провода тяжело выдохнул.
— С вами трудно связаться. Последний номер телефона и адрес, который у нас был в картотеке, был в Милане.
Я поморщилась. Если бы речь шла о возможной работе моделью, со мной бы связался мой агент.
— Не в течение последнего года или около того. Могу я спросить, почему вы меня разыскивали?
— Мисс Маккинни, меня зовут Роберт Форд, и я представляю интересы вашей покойной тети Эммы Маккинни.
Склонив голову набок, я обошла веранду в поисках тихого уголка. Моя тетя Эмма, какой бы сумасшедшей ни была, была одним из моих любимых людей, когда я была маленькой. Она скончалась бездетной и такой же чокнутой, примерно полгода назад, но я впервые услышала о чем-то, связанном с ее состоянием.
— Ладно. Чем я могу вам помочь?
— Ну, вот. Ваша тетя была... необычной, как вы знаете, и у нее были очень специфические пожелания в отношении ее поместья и владений.
Я нашла скамейку и опустилась на нее. До конца тысяча восьмисотых годов «поместье» тети Эммы было также известно как живой музей. Она содержала дом, маленький и безукоризненный, в постоянной готовности к тому, что призрак Джейн Остин восстанет из могилы и навестит ее.