И так ли нужны молитвы сына?
Если ты при жизни делал людям добро, то и без сына будет достаточно опечаленных твоею смертью, но если тобой содеяно немало зла, то и молитвы сына напрасны. Люди умирают сердясь, значит, они обрекают детей на непосильные дела. На этой земле еще не было случая, чтобы недостойный отец смог воспитать сына великим человеком.
Пустое и то, когда говорят, что сын будет кормить родителей под старость.
Во-первых, надо суметь дожить до старости, а это зависит только от тебя самого. Во-вторых, должна быть уверенность, что сын и вправду будет чтить добрые традиции степняков. В- третьих, кто откажется ухаживать за тобой, если у тебя, дорогой мой человек, полон двор скота?!
И любящий' сын не сможет прокормить отца, если он бедствует сам, а ведь есть еще разница между детьми, умеющими добывать хлеб, и детьми, способными делиться с родителями последним куском. Хвала аллаху, если твой сын радеет за неимущих и убогих. А если нет? Возьмешь на себя и грех сына, которого, денно и нощно молясь, выпросил у всевышнего?
Смешны потуги людей.
Сперва они обманывают свое чадо, суля ему то игрушку, то лакомства, и радуются сами, когда удается этим занять ребенка. Потом заставляют его поносить своих соседей — недругами ведь раньше становятся те, кто ближе, — и снова радуются. Проходит некоторое время, и люди ищут муллу — наставника, недорого берущего за учебу: им кажется достаточным, если сын научится лишь читать и писать. При этом мальчику вдалбливают в голову, что другие дети желают ему только зла и плетут наговоры. Я бы хотел видеть, какое добро сделает этот парень людям. Не забудьте: его выпросили у аллаха.
Люди жаждут богатства.
Правда, они не молят его у создателя, ибо знают: всевышний наделил их силой, чтобы трудились, и разумом, чтобы овладевали наукой. Но сила не всегда используется для честного труда, а разум часто растрачивается попусту. Достаточно быть благоразумным, уметь искать и работать без лени, чтобы в доме не иссякал достаток. Но люди хотят богатства и идут на угрозы, хитрость, попрошайничество.
И вот повержены честь и человеческое достоинство, и добыто желанное богатство. Используйте же его для получения знаний. Не способны сами, так пусть это сделают ваши сыновья, ибо без науки нет жизни ни на том, ни на этом свете. Без нее ничего не стоят ни молитвы ваши, ни посты, ни паломничества.
Но я не встречал еще человека, который, подлостью разбогатев, нашел бы потом достойное применение своему состоянию. Непрочен достаток, нажитый бесчестьем, он оставляет за собой лишь муки, горечь и злобу.
Я знавал богачей, хваставших тугой мошной, потом встречал их банкротами. Они не забывали былого довольства, но не стыдились ходить и с протянутой рукой.
Слово 11
Степь заполнили воровство и подстрекательство.
Вор пытается разжиться кражей скота, а богач, как пострадавший, норовит вернуть свое добро с лихвой. Служители правосудия, разумеется, обдирают и истца, обещая восполнить ему убыток, и вора, суля ему свободу. Да и прочим лловкачам тоже не хочется упустить кусок. А выбор у них большой: можно, например донести на вора, можно помочь ему скрыться, а можно и скупить за бесценок краденое.
Воровство процветает на ниве подстрекательства. Смутьяны ужом заползают в дома и подбивают людей на тяжбы. Одним они нашептывают, как стать властителем, другим — как отомстить своим недругам, третьим — как набить карман. Они не знают стыда и покоя, сбегаются туда, где пахнет произволом.
Под стать баламутам стоящие у власти. Им уже совсем легко натравливать людей друг на друга и, подобно вампирам, высасывать из них кровь. Они и занимаются этим без зазрения совести.
От всей этой вакханалии томятся простые люди. Они встают стеной за обиженного сородича, сходятся аул на аул, истекают кровью, потом ищут себе союзников, где-то идут против совести, продают честь, жену, сородичей. Со временем и не разобрать, за что они сражались и чем поплатились за это.
Все оказались опутанными липкой паутиной подстрекательства и вовлеченными в воровство и забыли о честном труде. Баи разучились пасти скот, бедняки голодают. Пустыми стали понятия о клятве, дружбе, честности и совести.
Когда же придет конец всему этому? Можно бы пресечь воров, но как укротить богачей, плодящих смутьянов?
Слово 12
У нас не повернется язык осудить человека, который совершает то или иное дело, оставаясь благочестивым. Подкупает его чистое, благое намерение, и мы сожалеем лишь о том, что этот человек не обладает еще и знаниями. Да, мало быть богобоязненным, и хорошо, если бы люди всегда помнили два необходимых условия: первое — это убежденность в могуществе веры, второе — стремление к познанию ее смысла.
Если кто-либо уверовал, что он познал смысл религии и жизни, и перестал учиться, то пусть знает — благочестие его ненастоящее. Люди же, которые надевают чалму и величают себя поборниками поста и молитвы, считая только это главным в богослужении, достойны уже осуждения, ибо они не думают о возвышении души, а ищут удовлетворения и покоя.
Нет истинной веры без усердия и воздержанности ее слуг, без переживаний и борьбы за ее чистоту и возвышенность.
Слово 13
Быть правоверным — значит верить во всемогущество и беспорочность аллаха и принимать иман как учение пророка о всеединстве аллаха и земного бытия.
Есть два вида служения аллаху.
Первый — когда принимают иман, зная, как защитить и укрепить его разумными доводами. Это сознательная вера, и осуществляющих ее можно назвать вероисповедователями.
Второй — когда люди становятся богобоязненными со слов муллы или от чтения священных книг. Это слепая вера, и исповедующих ее основное большинство.
Но истинными верующими, конечно, следует признать тех из них, чьих убеждений не смогут поколебать ни угроза смерти, ни тысячи изощренных доводов тысяч людей. Нетрудно догадаться, что таковые должны обладать бесстрашным сердцем, неукротимым духом, неслабеющими суставами.
А как назвать тех правоверных, которые не посвящены в тайны науки, чтобы проповедовать иман, и не настолько крепки духом, чтобы слепо следовать за верой? Тех, кто выдает черное за белое, а белое за черное и не знает цены клятве? Храни нас аллах от таких! Нет иной веры, кроме сознательной или слепой, и тот, кто извращает иман, пусть