– Хотите себе такую вещь? – спросила девушка за стойкой. Ее волосы были подстрижены до плеч, левая половина – черная, а правая выкрашена в ярко-красный цвет. Тонкая шея торчала из широкого воротника кожаной куртки.
– О, боюсь, мне это не по карману, – сказал я и улыбнулся.
Продавец улыбнулась в ответ:
– Эта – боюсь, что да. Но есть модели попроще. Вполне можно подобрать что-нибудь тысяч за семьдесят.
– Юаней?
Она засмеялась:
– Механический компьютер – недешевая вещь. Особенно если покупаете в подарок. Но это подарок, который оценит каждый и вряд ли когда-нибудь захочет от него избавиться.
Я огляделся. Не вязалась цена этих странных устройств с облезлыми стенами и сырым пятном на потолке.
– Многие думают, что это просто игрушки. Но это не совсем так. По сути, это настоящие компьютеры, только механические. На них можно писать программы и делать заметки, вычислять что угодно, если вам это нужно по работе, писать книги и даже общаться с ним. Спросите что-нибудь. Ну, смелее! Напечатайте.
Я неуверенно нажал на пару клавиш с на удивление легким ходом.
– Когда я умру? – повторил я вслух написанное.
Под толстым голубоватым стеклом бешено завращались мелкие шестерни, заклацали рычажки. На экране в окошках появились медные буквы: «вы уже мертвы».
Продавец смущенно улыбнулась:
– Простите. Создатель был буддистом. Это в его духе. Машина имела в виду…
– Я знаю, что она имела в виду. Не беспокойтесь.
– Показать вам другую модель? Она может вычислять и даже рисовать. Только на вопросы не отвечает. Есть и механические калькуляторы. Но это скорее только как сувенир или в подарок. Украсит рабочий стол…
– А можно как-нибудь увидеть самого создателя? – мягко спросила Алина. – У нас есть специальный заказ.
Девушка растерянно мотнула головой:
– К сожалению, этого сделать нельзя. Но у нас есть несколько особенно дорогих моделей устройств. Если вас не смутит цена в двести пятьдесят тысяч юаней, то они удовлетворят любые потребности и без спецзаказа.
– И все же мы хотели бы увидеть автора.
Я скользил взглядом по магазинчику. Ни закрытых наглухо дверей, ни сквозных коридоров. Только каморка за спиной девушки – с вешалкой, на которой висела ее кофта, чайником на стуле и раскрытой на середине книжкой, – стыдливо полуприкрытая шторой. Она тут явно одна.
– Может, можно как-то связаться с ним? – мягко настаивала Алина.
Девушка выглядела озадаченной, но не то чтобы сильно настороженной. По крайней мере, ее пальцы не искали кнопку под прилавком, а руки не скрестились на груди. Ни к телефону, ни к припрятанному оружию она не тянулась и удалиться нас не просила. Только пожала плечами и кивнула на календарь:
– Я просто торгую этими штуками. И да, я хозяйка магазина. Заболела механикой в тот день, когда увидела такую вещь на столе у бывшего шефа. Раз в месяц мне привозят пару новых моделей, а старые забирают на диагностику или ремонт.
– Господин Стеблов?
– Что вы! Два такелажника. Могу показать накладные. Двадцатое число каждого месяца. Стабильно и точно, как эти штуки. – Она погладила стеклянный корпус.
– Значит, вы не знакомы с их изобретателем? – спросил я.
Девушка усмехнулась:
– Есть много вещей, которые я бы очень хотела сделать, но пока не могу. Оплатить себе учебу и купить нормальную подписку, познакомиться с Юрием Стебловым лично и поговорить с ним и купить себе что-то из этого. – Она с грустной улыбкой обвела рукой стеллажи. – Как говорят русские из Элосы – «сапожник без сапог».
Последнее она сказала на русском, и я ни слова не понял.
– Показать вам каталог? – дружелюбно спросила она.
– Может быть, позже, спасибо.
Мы вышли за дверь.
– Только не говори, что ты ей веришь. – Алина ткнула меня пальцем в грудь. – Врет она убедительно, и, может быть, даже не совсем врет. Но думаю, что она знает, где искать Стеблова.
– И что ты предлагаешь? Ворваться туда, открыв дверь ногой, и бить ее лицом об стойку, пока не скажет правду?
Алина подняла брови:
– Думаешь, что я на такое способна? Ну, может, и способна, но не сегодня и не с этой девочкой. Можно устроиться тут и терпеливо ждать двадцатого числа, но предупреждаю тебя – такелажников допрашивать труднее.
– Попросим комиссара?
Алина оперлась на стену. Поморщилась, задев перевязкой за торчащую из штукатурки трубу.
– Хочешь, чтобы адвокат выносил потом ему мозги до конца дня? Он может психануть и вынести мозги нам. Из табельного.
– Хорошо! – раздраженно сказал я и поднял руки. – Твои предложения?
Алина грызла ноготь.
– Если бы я знала, что делать, я не теряла бы времени на беседу с тобой.
– Тогда я скажу, что делать. – Подхватив под локоть Лань, я кивнул Алине, приглашая за собой. – Идем. Тут есть пара человек, которые могут что-нибудь прояснить. Или посоветовать.
– Я их знаю? – недоверчиво спросила Алина.
– Уже да.
* * *
– Принесли должок?
Кабинет вивисектора скрывался за вывеской «Парикмахерская» и в общем-то не вызывал подозрений – кресло, плохо протертый от коротких стриженых волос столик, ножницы и пара засаленных журналов с прическами. Но стричься сюда никто не заходил, разве что по недоразумению. Цвет вывески и маленький лишний элемент в иероглифе призывали проходить мимо. Вивисектор покачивался в кресле и протирал лосьоном костлявые пальцы.
– А что, разве уже пора снимать швы? – заметил я.
– Я могу, – усмехнулся он, – ты знаешь.
За дверью с плакатом с молоденькой хань на фоне лотоса скрывался его настоящий кабинет.
– Зайдем? – спросил я. Вивисектор пожал плечами.
Его кабинет поблескивал стеклом и сталью. Два забитых инструментами стеллажа, столик на колесах и старое кресло на протертом до дыр линолеуме. В центре хирургический стол с пронзительно-белой лампой над ним. Дополняли неприятный интерьер засунутые в рамки и развешенные на стенах картинки из какого-то анатомического атласа.
– У вас хоть диплом есть? – поинтересовалась Алина, разглядывая ремни, умело прикрученные к столу.
Вивисектор усмехнулся:
– А для тельца с глубокой раной в боку вы слишком разговорчивы и любопытны. Кирилл, зачем ты ее привел? Поговорить? Мне скучно не было, и раньше она мне нравилась гораздо больше. И твоя лань мне нравится тоже намного больше. И этот твой друг, – он прищурился, вспоминая, – кажется,