– Марк. Комиссар с тобой?
– Ему нечем заняться, кроме как вытаскивать из камер кретинов вроде тебя?
Я промолчал.
– Знаешь, это смахивает на дежавю. Читал такое выражение в одном журнале. То метро, то вообще Тулум…
– В журнале для засранцев? – уточнил я.
– Верно. Спецвыпуск.
Я поднялся и запахнул куртку. От меня несло плесневым запахом лежанки.
– Ладно, ты меня заберешь отсюда?
Марк пощелкал языком:
– Не так все просто. Это пограничный город, а ты, как тут пописывают в документах, угрожал жизни капитану пограничной службы. Это тебе не помощника комиссара засранцем назвать – тут дело посерьезнее.
– Сколько? – уточнил я.
– До вечера подожди.
Я показал рукой на закат, льющийся из окна под потолком.
– Еще пару часов. Я бы до утра тебя тут поберег, но, боюсь, комиссар не обрадуется такой заботе.
– Дай мне поговорить с ним!
Марк развел руками:
– С телефоном сюда нельзя. Извини. Даже мне нельзя.
– Ладно. Там, в отеле… Тут один отель – найдешь. В общем, там Алина. Ей плохо.
– Дай-ка угадаю. Вторую подружку ты потерял?
– Ты был у нее? Как она?
Марк посмотрел куда-то вглубь коридора:
– В норме. Связалась с комиссаром, а он – со мной. Мне пора идти. Через два часа постараюсь тебя вытащить, но если не получится – к утру точно.
Он ушел так же торопливо, как и появился. Оставил меня наедине с ползущим по стене неровным прямоугольником света.
* * *
Марта качала ногой и внимательно следила за тем, как тонкая кисточка скользит по белой бумаге. Изредка она возвращалась к недопитому кофе, виновато улыбаясь. Ее волосы были убраны назад и заколоты коралловыми шпильками, кроме длинной челки, нависающей над озорными глазами. Белое платье обтягивало бедра, в разрезе виднелась острая коленка. Марта заметила, как мелкая капелька сорвалась с края чашки и полетела вниз прямо на тонкий шелк.
– Вот черт! – тихо сказала она и поставила чашку.
Марсель ободряюще улыбнулся и сделал вид, что все в порядке:
– Не волнуйся, я не буду рисовать это пятнышко. Оно останется за пределами картины.
– Да неважно. – В голосе Марты слышалась досада. – Я-то буду помнить, что оно было.
– Мы просто уберем это из памяти. И ведро краски на голову тому, кто вспомнит об этой несчастной капле. Что скажешь, Кирилл?
Я отвлекся от документов, которые следовало просмотреть к следующему утру. Взмахнул рукой. Голубоватые прозрачные листочки свернулись, покинули пространство передо мной и улетели в недра планшета.
– О чем вы?
– Твоя жена хочет платье в кофейную капельку, но сомневается. А я говорю, что это будет писком моды в следующем сезоне.
Марта схватила шелковую подушку и метнула в Марселя, тот едва успел подхватить на руки портрет.
– Поосторожнее с шедеврами, принцесса. Его с нетерпением ждут в Джунго мэйшу гуань.[34]
Я заглянул через его плечо.
– Урна его ждет с нетерпением.
На желтовато-белой матовой бумаге неровными цветными мазками искрились белые ноги, плечо, незавершенная рука и даже чашечка кофе. Лицо было очерчено ровным овалом и еще не получило деталей, ни отчетливых и ярких, ни таких же смазанных, как остальные. Тот самый странный стиль инсянпай[35] из глубин Европы.
Кисть Марселя на мгновение зависла над бумагой. В тишине глухо стукнула чашка о край фарфорового блюдца. Плотно сжав губы, Марта смотрела на свои длинные пальцы, между которыми расплывалось и светлело на белом шелке кофейное пятно.
– Вы чрезмерно предвзяты, Кирилл, – вздохнул Марсель. – И совершенно ничего не понимаете в творчестве. А теперь помогите жене переодеться, и мы продолжим, пока моя муза окончательно не отправила меня куда подальше.
Марта поднялась, поправив платье и подтянув его к коленкам, прошла мимо меня, слегка задев плечом. Ее кожа была прохладной и гладкой, как тот шелк.
– Давай в другой раз. – Она коснулась пальцами края картины, но даже не взглянула на нее и заспешила к приоткрытой двери.
Марсель пожал плечами и принялся отмывать кисти. Недописанный портрет смотрел на меня пустым овалом лица.
– Я страшно голоден, – заявил Марсель. – Сейчас мы пойдем и пообедаем в ресторанчике «Юнцай» в полутора ли отсюда. Там подают лучшие вонтоны за пределами Поднебесной. Я могу гарантировать это фалангой мизинца, если недостаточно моего слова.
Я оглянулся на захлопнувшуюся дверь.
– Подождем Марту…
– Нет. Мы пойдем вдвоем и заодно договоримся о столике на пятницу. Ты же не забыл про важный для нее день – окончание курсов? Не забыл, верно?
– А ты?
Марсель издал свое долгое «ха» и показал рукой на картину:
– Думаешь, я зря заплатил за трехнедельные курсы живописи? Или ты считал, что я с рождения прекрасно рисую что-то кроме трехногих жирафов?
Незавершенный портрет пугал своей безликостью. Наполненное пустотой ожидание между чашкой и… Мне казалось, что справа тоже что-то должно быть.
– Я все испортил, да?
– Тем, что рассматривал рабочие документы в голографическом режиме дома? Скажу честно – это лишнее. Я заметил там пару трупов.
– Перестань, ты знаешь, о чем я.
– Понятия не имею. Зато я точно знаю, что подаришь ты.
Он осмотрелся и извлек из портфеля узкую белую коробку. В ней поблескивал хромом тонкий изящный экутер. Такой модели я не видел никогда.
– Видал? Спецзаказ.
Я устало взглянул на Марселя и закрыл коробку.
– Слушай, давай это от тебя. Я поищу что-нибудь сам.
– Разумеется, – выдохнул Марсель и стукнул пальцами по коробке. – Сам – значит, сам. Ты знаешь Марту куда лучше меня.
Он подхватил сумку и направился к двери.
– Подожди. Ты забыл картину.
– А это не моя, – улыбнулся Марсель. – Это ее.
Он смотрел на меня и хотел сказать что-то еще, но не решался. Желтый свет из больших окон растворял его силуэт, делал тонким темным призраком. Закатное солнце – яркое, словно хочет сказать все, что не успело за день, своими последними лучами.
Его лучи на моей стене уже почти погасли. В окно под потолком виднелся кусочек красного неба. Я вновь и вновь доставал из памяти образ той картины, на которой не было ни пятнышка кофе на платье, ни лица. Но жестокая память снова и снова помещала в овал закрытые глаза мраморной девушки Магритта.
Со скрипом провернулся ключ в ржавом замке. Я подскочил, готовый увидеть неприятное лицо Марка. Подхватил куртку и даже успел натянуть один рукав. В дверях стояли два офицера. Они равнодушно смотрели на то, как я застегиваю молнию.
– Комиссар связался с вами? – спросил я.
Лейтенант без