— Если ты думаешь, что я настолько глуп, чтобы купиться на это, ты ошибаешься. Этим девочкам будет лучше со мной, Логан, и я потрачу столько денег, сколько потребуется, чтобы доказать это.
Я скрестил руки на груди, потому что не мог произнести ни слова, пока он не ушел. Не было бы ни отказа, ни допуска, пока я не выяснил бы, что, черт возьми, происходит.
— Ты закончил?
Ник провел руками по волосам и раздраженно выдохнул.
— Ты невыносим, ты знаешь это? Я не хочу с тобой спорить по этому поводу.
— Тогда не надо. — Я упер руки в бока и посмотрел на него.
Стоявшая позади Ника Пейдж потерла рукой лоб, но благоразумно промолчала.
Он открыл было рот, чтобы возразить, но, взглянув на Пейдж, снова закрыл его.
— Я не знаю, какова твоя роль во всем этом, но поверь мне, ты не захочешь в этом участвовать. Только не с ним. — Ник снова пристально посмотрел на меня. — В понедельник суд заслушает моего адвоката, я могу вам это обещать.
Ник ушел.
Несмотря на то, что вокруг нас были слышны звуки, доносившиеся из разных палаь, сигналы тревоги и гудки, а вокруг суетились врачи и медсестры, между мной и Пейдж воцарилась неловкая тишина.
Она прочистила горло, и я на секунду прикрыл глаза, пытаясь сообразить, что именно она могла почерпнуть из этого разговора и что я хотел бы ей сказать.
И еще, почему, черт возьми, Ник решил, что она моя невеста?
— Итак, — протянула она, растягивая слова, — ты забыл свой сотовый.
Я уставился на нее.
Она выставила ногу и посмотрела на меня в ответ.
— Люк нашел его на диване после того, как ты уехал.
Мои глаза сузились, и она фыркнула.
— Послушай, если ты собираешься стоять здесь и пялиться на меня весь день, я просто уйду, — Она выставила телефон между нами. Когда я не сразу потянулся за ним, она закатила глаза и шагнула вперед, оттягивая кончиками пальцев мой передний карман, чтобы засунуть туда телефон. Я отмахнулся от ее руки и засунул телефон в свой задний карман, где ему и полагалось быть.
Я скрестил руки на груди и смерил ее свирепым взглядом.
— Почему мой брат думает, что ты моя невеста?
Женщина, которая ощупывала мой карман, исчезла в мгновение ока, превратившись в какое-то кроткое, вежливо улыбающееся существо, совсем не похожее на ту Пейдж, с которой я разговаривал в баре, сколько? Всего два часа назад?
Она рассмеялась
— Это. Это было просто недоразумение. Вроде того.
Я смерил ее таким же взглядом, как своего брата. Она сжала губы и повторила мою позу.
— Пейдж.
— Почему ты не поправил его? — спросила она. — Ты мог бы сказать ему, что это неправда.
Вдохните на четыре счета. Задержите дыхание. Выдохните на четыре счета.
Я посмотрел в сторону и заметил небольшую гостевую, спрятанную за углом. Нежно положив руку Пейдж на локоть, повел ее туда. По дороге я увидел, что одна из медсестер Молли держит в руках карту.
— Если Молли что-нибудь понадобится, — предупредил ее, — я буду здесь.
Она кивнула и одарила Пейдж откровенным оценивающим взглядом. Узнавание осветило ее лицо, и она поспешила прочь.
Дерьмо.
Пейдж присела на краешек одного из стульев, осторожно скрестив свои длинные ноги. Она разгладила край своего ярко-синего платья, которое теперь, когда мы с ней сидели одни в больнице, казалось намного короче, чем на вечеринке.
Чем дольше я на нее смотрел, тем больше в ней подчеркивалось все. Ее волосы были более насыщенного рыжего цвета. Ее ноги были длиннее. Губы полнее. Глаза более голубыми.
Я ненавидел это.
— Охрана не впустила меня, потому что я не знала имени пациента, — сказала Пейдж. Ее пальцы теребили край юбки, и она избегала встречаться со мной взглядом. — И я просто... Ты помнишь тот фильм — «Пока ты спал»?
Я приподнял бровь.
— Ладно, — продолжила она. — Я бы все объяснила, но тебе все равно будет не интересно.
— Пейдж.
Она глубоко вздохнула.
— Я сказала охраннику, что я твоя невеста, и он пропустил меня. Поскольку у меня был твой телефон, тогда это казалось логичным поступком.
Я прикрыл рот рукой, оперся локтем о колено, мозг лихорадочно работал. Пока я молчал, Пейдж продолжала что-то бормотать. Что-то о Сандре Баллок, о том, как она набирает вес, и о кольцах, но только половина из этого имела смысл.
Все, что я мог слышать, — это голос моего адвоката.
— …если у вас нет спрятанной в тени супруги, у Ника есть все необходимое, чтобы получить опекунство…
Никто из супругов нигде не прятался, но передо мной сидела женщина, которая объявила себя именно такой или, по крайней мере, будущей. Лица Пейдж и моих сестер слились в голове, и я изо всех сил старалась отделить их друг от друга. Слова Ника, их весомость, которую я не мог проигнорировать, вкупе с не слишком тонким намеком моего адвоката привели меня в ужас.
Пейдж подняла глаза, и что меня больше всего удивило, так это выражение извинения, которое я в них увидела.
— Я не знала, что у меня за спиной стоит твой брат.
Я кивнул. Все это имело смысл. Идеальный нелепый смысл.
— К тому же, — продолжила она, — он огромный придурок. Секунд через шесть мне захотелось врезать ему по горлу.
Я тихонько рассмеялся. Она не знала и половины этого. Мой брат был точной копией нашего отца. Высокомерный, ориентированный на имидж придурок. Ник по-своему любил девочек, но мысль о том, что они будут воспитываться в том мире, который я так ненавидел в детстве, у такой же высокомерной, ориентированной на имидж жены Ника, заставляла мою кровь кипеть.
Как вообще можно объяснить все тому, кто понятия не имел, во что ввязался?
Несмотря на то, что Пейдж только что положила к моим ногам, я изо всех сил пытался найти слова, чтобы сказать ей.
Вероятно, потому, что я изо всех сил пытался признаться вслух в том, что мне нужно было сделать. Я с трудом мог признаться в этом самому себе.
Быть тихим для меня не в новинку. Я всегда был таким. Всегда был человеком, который подавал пример, а не отдавал приказы. Львом, которому, так сказать, никогда не требовалось рычать.
Но, сидя напротив нее, я хотел, чтобы эти слова дались мне легко, но даже думать о них казалось безумием. Мне казалось, что вселенная сидит сложа руки и истерически смеется