По мотивам Эдгар Дега. Голубые танцовщицы, 1897.
Далее свет падает на правую верхнюю часть холста, где освещены локоть и лицо другой балерины. Ее портрет самый детализированный из всех, и мы на мгновение задерживаемся, чтобы рассмотреть его. Через падающий свет на плечах мы опускаемся ниже по движению композиции и приходим к правой кисти девушки в центре холста. В этом месте наш взгляд делает своеобразную петельку – от правой кисти руки через свет на сгибе руки и плече мы попадаем на освещенное левое плечо и левую кисть. По линии света на волосах, по краешку уха и кончику носа мы снова возвращаемся к правой кисти балерины. А по свету на сгибе руки мы уже двигаемся вниз к голове первой танцовщицы, завершая круг.
Если завтра у вас спросят, какого цвета картина Дега, о которой мы сегодня говорили, что вы скажете?
– Голубого, конечно.
А сколько именно голубого в этой картине?
– Где-то больше половины.
– Да нет, меньше.
«Голубые танцовщицы» кажутся нам холодной синей картиной только благодаря сопутствующим теплым цветам: охре, зеленому и желтому. Представьте, если бы и задний план этой картины был сине-голубым, казался бы нам голубой таким же красивым и манящим?
Так какую роль в «Голубых танцовщицах» играет цвет? Это по-настоящему важный вопрос, если мы говорим об образе.
В природе нет красивых и некрасивых цветов, нельзя сказать, что голубой лучше или хуже, например, розового. Когда мы оцениваем цвет, мы не говорим о нем, как будто он находится в вакууме, мы предполагаем, что он находится в каких-то отношениях с другими цветами вокруг.
Нет красивого и некрасивого цвета, есть подходящие и неподходящие для замысла художника цветовые сочетания.
Вы не задумывались, почему мир так любит импрессионистов и их картины? Говоря о цвете в «Менинах» Веласкеса, я объясняла, что мы все видим мир как соотношение теплых и холодных цветов. Если свет на предмет падает теплый, то тень от него всегда будет холодной и наоборот.
Так вот, импрессионисты были первыми художниками, которые вышли писать картины на пленэр, стали изображать мир и природу вокруг нас так, как мы ее видим, – смело и через отношения теплых и холодных цветов. Кажется, художники и раньше писали картины с натуры, так чем ситуация отличалась с приходом импрессионистов?
Эдгар Дега. Испанский танцор и этюды для ног, ок. 1882. Музей Орсе, Париж
К тому времени технологический прогресс позволил в разы удешевить стоимость масляных красок, они стали доступны как никогда раньше, и, что немаловажно, краски начали выпускать в тюбиках. Художник больше не нуждался в подмастерьях, которые перетирали бы для него камни и минералы, готовя краски строго для каждого заказа. Появилась возможность покупать относительно недорогие краски в тюбиках, закидывать их в этюдник, брать с собой несколько холстов и отправляться на природу. Писать ее быстро и сочно, под влиянием момента и фиксируя яркие впечатления.
Картины импрессионистов так популярны во всем мире, потому что показывают ту красоту, которую мы сами видим и знаем. Это легкая, яркая, тихая, тонкая, энергичная, изящная, воздушная, живописная и очень понятная картина окружающего нас мира.
И хотя Дега не выходил на пленэр и не писал этюды природы с натуры, он все же смог привнести в свое творчество подход импрессионистов, зафиксировать для нас свое «впечатление» от красоты женского тела и балета.
Свет на балерин падает теплый, это хорошо заметно при общем взгляде, а также в деталях. Для примера можно рассмотреть плечи центральной танцовщицы. Они освещены теплым светом софитов, а тень на спине нарисована холодными, синими штрихами пастели. Но, если присмотреться, в холодной синей тени присутствуют достаточно интенсивные коричневые оттенки – их художники называют рефлексами, а в теплом розово-бежевом свете можно увидеть светлые холодно-голубые штрихи – блики. Так у нас получается «слоеный пирог» из теплых и холодных цветов. Свет теплый, а тень холодная. Внутри теплого света есть холодные блики, а внутри холодной тени – теплые рефлексы. Благодаря этому «пирогу» мы видим балерин объемными и верим, что они действительно существуют в пространстве холста. Виртуозная живописная манера Дега при работе с цветом проявляется и в том, что один и тот же оттенок голубого на платье балерины одновременно является «теплым» по отношению к более холодной синей тени и «холодным» – по отношению к теплому бежевому оттенку кожи балерин или коричневому зеленому заднику. Получается, что не все холодные цвета на картине – холодные, так же как и не все теплые – теплые. Этот тонкий дуализм одного и того же оттенка и их гармония выводят картину Дега на уровень шедевра.
Остался последний вопрос: каково наше личное отношение?
Я в этой книге больше не буду пытаться сформулировать ответ на этот вопрос за вас. Добавлю только, что одна из базовых характеристик искусства – это красота. Она может быть субъективной, может быть объективной, но чем она более виртуозна и многогранна, тем большему числу зрителей она приносит удовольствие.
Картина, дискуссия о которой неизбежна
– Мне очень нравится эта картина.
– У меня она на заставке в телефоне уже год.
– Классная картина, я даже сделал с ней селфи, когда был в Эрмитаже.
Она очень популярна, только такое впечатление, что на нее по-настоящему никто не смотрит. Зрители часто заблуждаются, потому что не осознают, о чем именно искусство, о котором они рассуждают. Правда, не всегда это происходит из-за некоторого недостатка знаний. Есть искусство, где художник намеренно ли, подсознательно ли создает образ, который сложно трактовать таким, какой он есть, прямолинейно и безапелляционно.
Так и в случае с этой картиной. Зрителям тяжело договориться: она лаконичная и красивая или многозначная и громкая. В ней сложно понять тот самый единственно верный, яркий и прямолинейный смысл. Хотя мне и кажется, что я «Танец» Анри Матисса вижу именно таким, но это совсем не значит, что любому зрителю легко увидеть то же самое. Поэтому в книге