Но как во всяком деле выполнение есть часть наиболее трудная, особенно когда участвует в нем множество людей, так оказалось и тут; ибо некоторые из живших в Англии ехать раздумали; кое-кто из купцов и друзей, обещавших вложить в дело деньги, под разными предлогами отказались. Одни потому, что не выбрана Гвиана; другие не согласны были ни на что, кроме Виргинии. А были и такие (и как раз те, на кого всего более рассчитывали), что невзлюбили Виргинию и ничего не хотели сделать, раз выбрали именно ее. Среди всех этих неурядиц лейденцы, которые распродали уже имущество и вложили в дело свои деньги, оказались в трудном положении, не зная, как решится дело; наконец большинство склонилось к последнему предложению.
Но тут возникла новая помеха, ибо м-р Уэстон и еще некоторые, именно за это стоявшие, потребовали — то ли ради собственной выгоды, то ли, как уверяли они, для привлечения новых участников, — чтобы изменены были некоторые из условий, о которых еще прежде договорились в Лейдене. На что два агента, посланные из Лейдена (или по крайней мере один из них, тот, кого более всего потом винили), согласились, видя, что иначе случай будет упущен, дело расстроится, а те, кто уже расстался с имуществом и внес деньги, вовсе разорятся. Они взяли на себя договориться с купцами на этих новых условиях, кое-в чем преступив свои полномочия и никого не предупредив; и даже утаили это, дабы избежать новых задержек; что стало впоследствии причиною многих раздоров.
Здесь надлежит мне привести эти условия:
Anno 1620, июня 1-го.
1. Купцы-пайщики и переселенцы договариваются, что каждый уезжающий, достигший 16-ти лет, вносит 10 ф., каковая сумма и принимается за одну долю участия в деле.
2. За каждым, кто едет и при этом затрачивает 10 ф. деньгами или провиантом, будет считаться 20 ф., и при разделе получит он двойную долю.
3. После переезда переселенцы и пайщики останутся компаньонами на 7 лет (разве что обстоятельства непредвиденные вынудят их всех договориться иначе); за каковой срок все барыши и выгоды от торговли, менового торга, различных работ, рыболовства и всего прочего, что будет предпринято одним или несколькими переселенцами, пойдут, вплоть до раздела, в общую казну.
4. По прибытии на место выделено будет нужное число людей, сведущих в снаряжении кораблей и лодок для морского рыболовства; остальных же употребят, смотря по их умению, для работ на суше, как-то: постройки домов, пахоты, сева, а также изготовления предметов, наиболее для поселения нужных.
5. По истечении 7-ми лет капитал и имущество, а именно: дома, земли и движимость, поделены будут поровну между пайщиками и переселенцами; после чего каждый будет свободен от всяких обязательств и долгов по настоящему предприятию.
6. Всякий, прибывший в поселение позже или внесший что-либо в общую казну, после 7-ми лет получит свою долю, смотря по времени, когда он это сделал.
7. Кто привезет с собою жену, детей или же слуг, при разделе получит на каждого достигшего 16-ти лет по одной доле, а если снарядил их за свой счет, то по две; а каждые двое детей в возрасте от 10 до 16-ти лет считаться будут за одного человека, как в пути, так и при разделе.
8. Отъезжающие дети, не достигшие 10-ти лет, не получат никакой доли, кроме 50-ти акров невозделанной земли..
9. Если кто умрет до истечения 7-ми лет, наследники его получат при разделе его долю, смотря по времени, какое прожил он в поселении.
10. Все поселенцы получают пищу, одежду и все необходимое из общей казны и складов указанного поселения.
Главных различий между этими условиями и прежними было 2: дома и возделанная земля, в особенности же сады и приусадебные огороды, должны были через 7 лет целиком отойти поселенцам. Во-вторых, каждый должен был иметь 2 дня в неделю для работы по дому, на себя и семью, особенно семейные. Но поскольку мудрые люди считают письма лучшей частью всякого повествования, я покажу недовольство поселенцев с помощью собственных их писем, где оно всего яснее выражается.
Письмо м-ра Робинсона к Джону Карверу:
Июня 14-го, 1620 нового стиля.
Возлюбленный друг мой и брат, которого, со всеми близкими его, неизменно люблю и за которого не устану возносить к господу самые усердные мои молитвы. Из писем наших вам хорошо известно про наши дела, а дела эти поистине плачевны; прежде всего потому, что нет кораблей и нет вероятности, а тем паче уверенности, что они будут; не хватает и денег на самые насущные потребы. М-р Пикеринг, как вы уже знаете, не внесет здесь ни пенни; хотя Роберт Кашмен ждал не знаю уж сколько раз по 100 фунтов от него и еще кого-то. Не странно ли, что мы должны включить в число пайщиков и его, и компаньона его, а м-р Уэстон пишет ему, что по этой причине Пикеринг выдал на него вексель еще на 100 фунтов.
Но тут кроется некая загадка, как и во всем этом деле. К тому же иные, еще не внесшие деньги полностью, внести их отказываются, покуда нет кораблей и ничего для этого не делается. Не думаю также, чтобы кто-либо из здешних внес деньги, если бы снова имел их в кошельке. Вы знаете, что мы положились на одного лишь м-ра Уэстона и на то, что может он устроить для общего нашего дела; и хотя уже рядились с голландцами, но по одному слову его переговоры прервали и приняли условия, какие он предложил. Знаю, что сделал он это из любви к нам, но надежд наших покамест не оправдывает. Многие считают, что ему надлежало первому внести свою долю, но это я ему прощаю, ибо он купец, и деньги его постоянно должны быть в обороте, тогда как другие, имея их в руках, истратили бы. А вот что он по сей день не приготовил корабли и даже ничего для этого не предпринимает и не