Хотя сия часть провинции столь плодородна и расположена столь счастливо, она странным образом остается и забвении и небрежении; как это ни удивительно, но великолепные земли по берегам реки до самого Пенобскота пока не привлекли сюда большого числа жителей и поселения здесь все еще пребывают в младенческом состоянии. Правда, для расчистки земли под пахотные угодья требуются огромные усилия, но необыкновенные качества сей почвы щедро вознаграждают трудолюбивого земледельца; я не знаю в наших краях почвы тучнее и плодороднее. Я имею в виду не преходящее плодородие, которое испаряется под действием солнца и исчезает по прошествии нескольких лет; здесь, напротив, даже на самых высоких местах земля покрыта толстым слоем влажного болотного перегноя, который неизменно дает богатый урожай великолепнейших трав и зерна.
Если Нью-Гарден превосходит сие селение мягкостью климата, тучностию почвы и большим разнообразием плодов при меньших усилиях, он не взращивает мужей столь же закаленных и способных преодолевать опасности и невзгоды. Все в нем скорее способствует праздности и изнеженности, ибо слишком уж изобильны здешние нивы и слишком уж легко их возделывать. Когда б я мог начать свою жизнь сначала, то, несмотря на все очарование Нью-Гардена, я предпочел бы ему земли на берегах Кенебека; судоходность реки на протяжении свыше 200 миль, обилие рыбы, неизменно здоровый климат, приятная суровость зимы, всегда укутывающей землю толстым снежным покровом, столь же приятная необходимость трудиться — все эти причины намного перевесили бы более благоприятные обстоятельства в Каролине, где люди пожинают слишком много, трудятся слишком мало и слишком спешат насладиться благами жизни. Я знаю, что многие с презрением отвергнут мое мнение и сочтут меня дурным судьею; пусть они поселятся на берегах Огайо у Мононгахела или Редстон-Крика; пусть обоснуются на протяженных берегах сей замечательной реки; я столь же радостно раскину свой шатер на более суровых берегах Кенебека, ибо сии края всегда останутся страной здоровья, труда и энергической деятельности, что составляет характеристические черты общества, которые я ценю превыше роскоши и праздных наслаждений.
Итак, хотя Нантакет, сей плодородный улей, беспрестанно выпускает рои пчел, столь же трудолюбивых, сколь сами островитяне, он всегда полон, и в нем нет бесполезных трутней; он неизменно являет зрелище трудов и новых планов; чем больше богатеет человек, тем больше расширяется поле его деятельности; тот, кто приближается к концу своего жизненного пути, трудится столь же упорно, как тот, кто только на него вступил; никто не стоит на месте. Но разве не достойно удивления, что, накопив богатство, никто из них не хочет оставить свой бесплодный остров ради более приятной и беззаботной жизни на материке? Разве не достойно удивления, что, проведя восход и зенит своих дней средь бурных волн и утомившись долгими трудами, они не хотят насладиться закатом в более обширном обществе, в каком-либо уголке terra firma[100], где суровость зимы уравновешивается приятным разнообразием картин, каких не найти здесь? Однако та же магическая сила привычки, что заставляет лапландца, сибиряка и готтентота предпочитать свой климат, свои занятия и свою землю обстоятельствам более благоприятным, приводит сих добрых людей к мысли, что нет такого места в целом свете, которое отвечало бы их склонностям более, чем Нантакет. Здесь завязались все их связи, что станут они делать вдали от них? Жить в роскоши, скажете Вы, заводить новых друзей и знакомых благодаря богатству своего стола, показной щедрости и притворному гостеприимству. Подобные идеи никогда не появлялись у них в голове, они содрогнулись бы от ужаса при мысли о желаниях и планах, столь чуждых простоте, которая являет общепринятую основу их жизни как в достатке, так и в бедности. Им ненавистна самая мысль о том, чтобы в суетной роскоши тратить попусту плоды благотворных трудов; занятые устройством своих сыновей и множеством других полезных дел, чуждые монархическим почестям, они не стремятся приобрести огромные состояния, чтобы купить на них громкие титулы и сомнительные имена!
Однако ж на острове Нантакет не так много богатых людей, как можно было бы подумать, приняв во внимание их большие успехи, трудолюбие и знания. Многие умирают в бедности, хотя едва ли могут упрекнуть Фортуну; другие не оставляют после себя такого богатства, какое естественно обещал круг их деятельности и процветание. Причиною сего мне представляются особенные расходы на пропитание; ибо их остров не снабжает город ничем (за исключением немногих семей), и оттого каждый должен привозить все необходимое с материка. Даже сено для лошадей и все остальные товары, необходимые для семьи, хотя и дешевые в краю такого изобилия, как Массачусетс, обходятся дорого из-за стоимости их перевозки. Огромное число мелких судов с материка и с Винъярда постоянно приходит сюда как на рынок. Особенно хорошо обеспечен всем Шерборн, но именно сии постоянные поставки требуют очень много денег. Добыв жир и китовый ус, жители Нантакета прежде всего выменивают их на мясо, хлеб и все остальное, в чем они нуждаются; несмотря на всю их бережливость, потребности большой семьи велики и многочисленны; и расходы так часто повторяются, что постоянно поглощают значительную долю прибыли. Если же вследствие какого-либо происшествия прибыль перестает поступать, должен страдать основной капитал, и часто большая часть их собственности плавает по морям.
Жители Шерборна принадлежат лишь к двум церквам. Каждое воскресенье они собираются в молитвенном доме, столь же простом, как и их жилища; и на всем острове имеется один-единственный священник.