Быть может, мое воображение слишком сильно преукрасило сию далекую цель; но, как мне кажется, она основана на столь немногочисленных и простых началах, что путь к ней, вероятно, менее чреват неблагоприятными случайностями, нежели осуществление планов более сложных. Сии бессловесные мысли, которые я здесь точно повторяю, порой заводят меня очень далеко, и я теряюсь в предчувствии различных обстоятельств, сопровождающих задуманную мной метаморфозу. Без сомнения, возникнет много непредвиденных происшествий. Увы! В пылу родительской тревоги мне легче, лежа в постели, составить теорию своего будущего поведения, нежели осуществить свои планы на практике. Очутившись, однако, вдали большого общества, к коему мы ныне принадлежим, мы сблизимся теснее, и у нас будет меньше причин для зависти и раздоров. Коль скоро я не прочу моих сыновей ни в священники, ни в юристы, я желаю, чтобы они обрабатывали землю, я не жду от них литературных талантов и молю небо, чтобы они в один прекрасный день стали всего лишь людьми, сведущими в землепашестве, ибо благодаря сей науке наш континент процвел быстрее всякого другого. Даже если бы нам не грозила опасность и они продолжали расти на нашей ферме, старшим двум из них скоро пришлось бы взять в руки мушкет и познать в сей новой школе все пороки, столь распространенные в армиях. Великий Боже! Закрой мне навеки глаза, но избавь от зрелища такой беды! Пусть уж они лучше станут жителями лесов.
Итак, в селении N., в лоне мира, коим оно наслаждается с тех пор, как я его знаю, среди добрых гостеприимных людей, чуждых нашим политическим раздорам и не ведающих своих, на берегах прекрасной реки, в глуши лесов, изобилующих дичью, наше маленькое общество в полном согласии с тем сообществом, которое нас приняло и коего частью мы станем, отдохнет, я надеюсь, ото всех тягот, ото всех дурных предчувствий, от наших нынешних страхов и бесконечных бдений. Пи единое слово о политике не омрачит нашу простую беседу: утомленные охотою или трудами в поле, мы будем спать на своих подстилках, не ведая мучительной нужды и научившись обходиться без излишеств; у нас будет всего две просьбы к Высшему Существу: чтобы он оросил плодотворным дождем наши скромные посевы и возвратил мир нашей несчастной стране. Сие составит единственное содержание наших еженощных молитв и ежедневных сетований, и если труд, бережливость, усердие и согласие людей могут быть для него приятным даром, мы непременно получим его отеческое благословение. Там я буду созерцать Природу во всей ее дикости и изобилии; я буду тщательно изучать ту разновидность общества, о коей ныне имею лишь самое смутное понятие; я постараюсь достойно занимать то место, которое позволит мне наслаждаться немногими, но вполне достаточными благами, им даруемыми. Уединенный и одинокий образ жизни, который я вел в юности, должен подготовить меня к сему испытанию, я не первый делаю такую попытку; европейцы, правда, не возили с собой в глушь многочисленные семьи, они отправлялись туда лишь с целью вести наблюдения, я же ищу убежища от бедствий войны. Они отправлялись туда для того, чтобы изучать обычаи аборигенов, я — чтобы принять их, каковы бы они ни были; они отправлялись туда как гости или как путешественники, я — как временный житель, как сотоварищ по охоте и труду, исполненный решимости построить систему счастия, которая окажется соответствующей моему будущему положению и послужит достаточною наградой за все мои прежние тяготы и невзгоды. Я всегда находил такое счастье дома и равным образом надеюсь найти его под скромной крышей вигвама.
О, Отец Природы! Если ты соблаговолишь распространить свою всемогущую отеческую заботу на все существа, обитающие на бесчисленных разнообразных планетах, заселенных