– Я согласна! – объявляю я.
На следующий день я отправляюсь в контору, как у них здесь называют администрацию, и подписываю документы о приёме на работу. Хорошо, что недавно я проходила медосмотр, и нужные анализы сохранились у меня на телефоне. Их я показываю дородной женщине – фельдшеру. Она долго их изучает и возвращает мне телефон.
– Судя по анализам, ты здорова. А почему детей нет? – спрашивает она меня прямо.
– Не планировали, – пожимаю я плечами.
– Плохо, – качает она головой, – пора бы уже. Привыкли все скакать до тридцати лет козами. А рожать кто будет?!
Она так грозно на меня смотрит, что мне становится неловко. И правда, надо демографию поднимать, а я…
– А от кого рожать-то? От кого рожать? – отвечаю я ей в тон. – Алкашня вокруг да наркоманы!
– Это да, – вздыхает фельдшер и шлепает мне печать на медосмотр.
– Ты как будешь выходить, там Федька тебя пугать будет, за задницу щипать. Так ты его хворостиной, – предупреждает она.
Я киваю и ухожу. Свет белый на дворе. Подумаешь, Федька какой-то. Меня мужиком не напугать! Так думаю я, пока не слышу за собой грозное шипение.
Я резко оборачиваюсь и вижу огромного гуся. Прямо супергуся какого-то. Никогда ещё таких больших гусей не видела. Он ещё и агрессивный! До меня доходит, что это и есть пресловутый Федька, а не алкаш местный.
Я судорожно оглядываюсь, выискивая подходящее оружие. И едва я наклоняюсь за какой-то палкой, как гусь переходит в атаку. Растопырив крылья, он мчится на меня, вытянув длинную шею и громко топая ногами. Со всей дури он клюет меня за попу, отскакивает и готовится к новому нападению. Я взвизгиваю и со всех ног мчусь прочь, подальше от злобной птицы. Если я выживу в этой деревне, то мне в жизни уже ничего страшно не будет!
Глава 8
Как же я ошибалась, когда думала, что жизнь в деревне будет спокойной и безоблачной!
Вот сижу теперь как дура, на яблоне, а может, на сливе. Один фиг. И никого ведь нет поблизости.
– Уйди! Уйди! Прошу тебя, как человека прошу, – уговариваю я злобного гуся.
Но он упорно марширует под деревом, ожидая, когда я свалюсь, чтобы разорвать меня на мелкие клочки.
– Девушка, вам помочь? – слышу я густой сочный бас.
– Да! Да! Конечно! – кричу я. Сквозь листву не разглядеть спасителя, но это неважно. – Отгоните гуся, пожалуйста!
– Отогнал. Не бойтесь, слезайте!
С ужасом понимаю, что это невозможно! Залезть-то я залезла, а назад – ни за что! А ещё весь мой зад в ажурных трусах у стоящего внизу как на ладони.
Какой ужас! Я зажмуриваюсь от стыда и страха. Мои конечности стремительно немеют.
– Не могу! Ловите меня! – кричу отчаянно и отпускаю дерево.
Зажмурившись, я падаю прямо в сильные руки незнакомца, и большая мозолистая ладонь снова находится на моей груди. Возникает чувство дежавю. Кто-то совсем недавно вот так же держал меня за грудь. И это не мой муж.
Я открываю глаза и вижу снова бородатую ухмыляющуюся рожу маньяка с озера.
– Придурочная, опять ты!.. – басит он.
Взвизгнув, я выскальзываю из его рук. Я снова поражаюсь, какой он огромный. Я ему едва до плеча достаю, хотя рост у меня вполне себе средний. Да он даже больше моего дядюшки!
– Обязательно хватать меня за грудь постоянно? – спрашиваю я.
– Ты же понимаешь, что это не специально, – хмурится он.
– Ага, – я подозрительно прищуриваюсь.
Иван закатывает глаза, словно прося помощи от высших сил.
– Если ты думаешь, что я хожу за тобой, чтобы улучить возможность спасти тебя и при этом подержаться за твои… кхм… невыразительные формы, то ты ошибаешься, Барби. А теперь адьос, у меня дела, – выговаривает он мне, как строгий учитель нерадивой ученице.
Он разворачивается и уходит. Я смотрю на его широкую спину и закусываю губу. По-хорошему надо извиниться и поблагодарить, но… он назвал меня Барби, а мою грудь невыразительной.
Мои сомнения прекращаются, когда я снова слышу шипение приближающегося Федьки. Коварная птица поняла, что я осталась без защиты, и явно замышляет недоброе. Со всех ног я припускаю следом за великаном.
– М-м-м, Иван, – начинаю я, поравнявшись с мужчиной. Он и не собирается сбавлять шаг, отчего мне приходится почти бежать возле него.
Он недовольно косится на меня, но молчит. Не прогнал, и то хорошо.
– Слушай, я очень благодарна, что ты меня снова спас. И нет, я не думаю, что ты охотишься за мной. И даже не думаю, что ты маньяк, – тут моё дыхание сбивается. – Да ты можешь идти помедленнее?!
Он останавливается и поворачивается ко мне. Берет меня за плечи и смотрит прямо в глаза. А глаза у него такие… теплые, с солнечными бликами, цвета гречишного меда, с золотыми искорками. Я даже дар речи теряю от красоты такой.
– Чего тебе надо, козявка? – грубо спрашивает он меня.
– Проводи до дома, – выпаливаю я, неожиданно даже для себя, и тут же ищу себе оправдание, – там гусь опять за мной гонится.
Тяжко вздохнув, он поворачивает на мою улицу, и мы идем вместе в полном молчании. Подходим к моему забору.
– Вот, это твой дом, – показывает мне Иван.
Похоже, он меня совсем за идиотку считает. От этого становится обидно.
– Спасибо, ты такой умный! – язвительно говорю я. Открываю калитку, захожу и захлопываю её перед носом моего быдловатого спасителя.
– Это тебя Иван, что ли, провожал? – спрашивает меня тётя Маша, когда я, помыв руки, усаживаюсь за стол.
– Да. Вы знаете, на меня гусь напал, я на дерево влезла. А тут он. Отогнал гуся, – я не рассказываю тётке, что я, как спелое яблочко, свалилась прямо в руки этого бугая. Незачем ей знать такие пикантные подробности.
– Ох, Алиса, держись от него подальше.
– А почему? – мне вдруг становится жутко интересно, почему местные его недолюбливают.
– Появился он у нас примерно года три назад. Мужик он вроде неплохой, отзывчивый. Что ни попросишь – подсобит, в плохом не замечен. Дочка у него маленькая, лапочка. Но есть в нем что-то… что-то скрытое, боль какая-то. Понимаешь? Бабы это очень чувствуют. Наши-то девки поначалу табуном за ним ходили. Одна даже топиться собралась от любви. Только он никого не выделял. Как жил один, так и живет. Дочку любит до безумия. Болеет она у него, говорят. Он её возит регулярно в столицу на лечение, – говорит тётка.
– Вот как, – я задумываюсь. Может,