— И были свидетели таким исцелениям?
Шиманай неопределенно повел плечом и пощупал носком ботинка ножку термошкафа, где в страхе затаились склянки.
— К сожалению, передаю тебе это слово в слово от знакомого-приятеля-троюродного-дяди-внучатого-племянника-соседа, который поклялся и все такое.
Тишину лаборатории взорвали грохот и звон стекла: профессор ничего не мог с собой поделать и одним махом опрокинул на пол весь шкаф.
Киборг принялся бормотать извинения, но выглядел при этом абсолютно счастливым. Самина же будто не слышала ничего вокруг. Она ходила по кабинету, кусая губы.
— У меня идея, — объявила она. — Профессор, я все-таки пойду к Харгену. Он должен ещё раз поговорить с императором. Понимаете, андроид отказался выдать ему военные тайны империи, что не удивительно. Вообще не представляю, на что отчим надеялся… ну да не в этом суть. Но сведения по медицинской части нейтральны и никоим образом не вредят Ибриону. Так?
Профессор опустил голову на грудь и замер в тишине. Слова дались ему с трудом.
— Слушай, девочка, я рассказал тебе о превосходстве их науки не для того, чтобы потешить пустыми надеждами. Император не врач, откуда ему известны тонкости биотехнологий? Но и это не главное. Что твой отчим предложит ему взамен? Он не отступится от галактики Миу, и он уж точно не готов отдать империи нашу магнетарную цепь. Ни за какие миллионы больных и зараженных.
— Но, возможно, Харген пообещает роботу свободу взамен информации, — Самина готова была горячо отстаивать свою идею, и сейчас ее голова работала как никогда ясно — Или улучшение условий плена. Смотря, каких успехов мы добьемся с его помощью. Может быть, он даст нам крайне мало, я согласна. Да, последние два века он занимался экономикой, политикой и войной. Ну, возможно, ещё дворцовыми интригами, охотой и казнями. Но ему, — черт возьми, это число не укладывается в голове, — ему пятьсот лет! Вы понимаете, что наше положение настолько отчаянно, что я буду рада и крупице новой информации?
— Ладно. Звучит, пожалуй, убедительно. — Эффект от погибшего шкафа еще не выветрился и поддерживал у профессора благостное расположение духа. — Повтори это в присутствии Харгена, и у больных уроборосом, быть может, появится один шанс на тысячу. Да и председатель сохранит под собою кресло: кто знает, на что способен миллион отчаянных людей, обреченных на смерть?
— Поговорю с отчимом завтра утром, он сейчас на срочном военном совете.
— Вот и отлично, — профессор встал, потирая руки, и перешагнул останки шкафа. — Отдохни сегодня, ты зря вышла на работу так скоро после крушения.
— До того, как вы здесь все разбомбили, Шиманай, я считала лабораторию своим вторым домом и почти не уставала. Но я обязательно отдохну вечером — мы с Бензером идём в «Баламут».
— О. Ого. Кстати, а что это за нелепый запрос на смену экспериментального материала? Висит в системе с утра.
— Ну, как вам сказать. Не хочу больше работать с млекопитающими, жалко их. Амфибии скользкие, с ними трудно. И с рептилиями загвоздка: если договоримся с Железным Аспидом, это будет не политкорректно.
— А, вот оно что. И на кого думаешь поменять мышей?
— На членистоногих. Не то чтобы их было не жаль… — Самина задумчиво втянула воздух и цокнула языком. — О, да кому я вру, я их боюсь смертельно, поэтому нет. Не жаль.
Кафт ехидно скривился:
— Забавно. Надо при случае упомянуть об этом новому безопаснику — как его… Бритцу, кажется.
Сказав так, профессор оставил Самину наедине с последствиями своего маленького сумасшествия.
Глава 10
Героине не место в высшем обществе
Клуб «Баламут» занимал едва ли не самое выгодное место на континенте: он расположился вблизи природного водоема. Утром, на репетиции шоу, здесь даже устроили искусственный дождь, ведь ожидался аншлаг. На премьеру новой программы гости прибывали заранее, и пунктуальная Самина явилась к их с Бензером столику первой. Стульев было не два, а четыре. Значит, предполагалось командное развлечение. К центру их стола крепилась панель с большим рычагом посередине и белибердой из символов вокруг. Самина никогда раньше не была в «Баламуте», но отчим упоминал, что это элитный охотничий клуб, так что, наверное, они будут наблюдать за охотой, заедая впечатления обширным меню. Заполненные нарядными гостями, столики и стулья парили над каменным полом, готовые отправиться в полет. Сперва на открытый воздух из-под сводов пещеры, где располагался главный зал, потом над диким лесом, мимо ручья и дальше — в горы.
Порхающий среди гостей маленький дрон пообещал доставить фруктовый салат, овощное рагу и натуральное вино. Бензер опаздывал и должен был поплатиться за это. Продукты растительного происхождения в «Баламут» привозили за тридевять парсеков, а значит, счет за ужин составит целое состояние.
Бензер Бюрлен-Дукк явился в компании двух общих друзей. Импозантный мужчина и его изящная спутница, оба в элегантных костюмах в тон и покрой друг другу. Короткая стрижка леди отливала всеми цветами радуги — новый тренд на Бране. Самина, дитя лабораторий, представляла, что у приверженцев новой моды вместо головы призма. Куда более эффектно смотрелись, по ее мнению, цветные узоры на длинных гладких волосах. Разумеется, когда это были изысканные орнаменты, а не групповые портреты спортивных команд, поп-звезды и жирные кошки.
Самина выделялась из толпы самым экстравагантным образом. Она пришла с невероятным для своего знатного происхождения светлым, почти белым цветом волос. Ко всему прочему, просьба Бензера расплести плебейскую косу была исполнена слишком формально: вместо нее девушка свинтила не менее плебейский конский хвост.
— Я не знаком с тобой, женщина, — буркнул Бензер, усаживаясь на свое место. — Прия, Освель, я должен извиниться за нелепый вид напротив. Моя леди никак не может простить мне занятости на работе.
— А мне нравится, а-ля натюрель, — мурлыкнула Прия. — И холодный лунный оттенок так подходит к зеленому платью. Это кутюрье алливейцев?
— Это мама… мамино платье, то есть, — запнулась Самина, как всякий раз, когда ее мысли касались матери. — Спасибо, Прия.
Спутник подруги лукаво осмотрелся и заметил:
— Кроме того, у нас теперь больше шансов на победу: все вокруг будут отвлекаться, чтобы обсудить прическу Сэм.
— Или начнут охотиться на нее. Решат, что это хвост единорога, — проворчал Бензер, пряча нос в меню.
Прия распахнула глаза и задрожала тяжелыми, влажными ресницами:
— Гости