— Значит, ты предлагаешь мне выбирать между моим народом и моей едой? Что тут скажешь — браво.
Кайнорт равнодушно пожал плечами, и ей снова захотелось плакать. Сколько жизни утекло из нее за этот год вместе со слезами?
— Черт тебя возьми… Теперь я вижу что карминцы обречены. Ты прав, одна я ничем не смогу им помочь. Но я рассчитывала, что твоя должность поможет нам с тобой противостоять деспотии Харгена.
— Нам с тобой? — Вскинулся эзер. — Уж не ты ли спланировала мое повышение — так, на всякий случай, вдруг пригожусь? Увы, ты ошиблась расой, когда перенесла очередной допрос из моего кабинета в свою постель.
Сиби отвесила ему такую пощечину, что пошатнулась на краю. Если бы Кай, готовый к такому повороту, не поддержал ее, полетела бы вниз.
— О, прошу прощения, в кабинете ведь тоже было, — процедил Бритц, и Сиби вывернулась из его рук, чтобы отступить к шпилю.
Что бы сделал нормальный эзер? Дал бы ей упасть или сам рефлекторно швырнул мерзавку с башни? В мирах, порабощенных насекомыми, подобные выходки человека по отношению к энтоморфу карались смертью.
Сиби дрожала, касаясь спиной холодной стены. Бритц опять не смотрел на нее.
— Никогда не посмела бы предположить, что вы способны пойти на что-то из сентиментальности. Вы не продаетесь ни за что, кроме денег и крови. В Альянсе вас сдерживает лишь угроза магнетара, но даже ты все равно смотришь на нас как на еду!
— Как на источник эритроцитов. И далеко не на всех, Сиби, не надо делать из меня чудовище большее, чем я есть!
Он впервые повысил на нее голос. Еще одна трещина, которая, впрочем, тут же затянулась.
— Но в общих чертах ты права.
Оба замолчали на целую минуту.
— Ненавижу тебя, насекомое.
— В принципе, ничего нового.
— Я смела поверить в тебя. Боже, я даже подумала, что тебе есть дело до смертных!
— Я не человек и, невзирая на крылья, отнюдь не ангел, — Кайнорт вздохнул. Перекур затянулся, пора было сворачивать разговор. — Так вот, Сиби, сейчас лучшей твоей позицией будет не вмешиваться, как и раньше. Надень излюбленную маску светской львицы и спускайся вниз. Я хочу, чтобы ты держалась как можно дальше от этого дела. Равно как и от Башни Эзеров.
— Это угроза?
— Не ты ли сравнила меня со служебным псом, что нападает без предупреждения? Я не знаю, что ты вообразила обо мне за последние полчаса, но нет. Это не угроза. Не лично от меня. Харген ведет постоянное наблюдение за башней. Он и мне не слишком доверяет. А тебе — особенно. Думаешь, он не сопоставит твои визиты сюда с утечкой информации к повстанцам? Пыток тебе не выдержать, ссылки — тоже.
Сиби отрешенно молчала. Бритц знал, что ей нужно время, чтобы прийти в себя и принять вид примерной жены советника. Первой леди.
— Трагедия в том, что ты легко могла заполучить любого мужчину, какого бы ни пожелала. Но в мужья выбрала жестокого самодура, на которого в своих же пресс-релизах напяливаешь образ великодушного короля. Когда ты начала в них верить, Сиби? С любовником та же история. Примеряла доспехи благородного рыцаря на обычного убийцу. Очнись.
— Я поняла, Кай. Гиены в балетных пачках — не пудели, а все те же гиены, только злее. Спасибо, что никогда меня не обманывал. — Сиби нетвердым шагом покинула шпиль. Женщина не была уверена, что эзер даст ей разбиться, и только поэтому не прыгнула. Наверное поэтому.
После ее ухода Кайнорт закрыл глаза, сделал последнюю затяжку и, не превращаясь, полетел вниз. Он не расправлял крылья, просто падал, и падал, и падал.
«Что будет, если я разобьюсь? Чуть позже я просто встану и выполню приказ. Нет, я боюсь не смерти. Я боюсь нового себя, который придет следом. Он может быть слишком похож на прежнего».
У самой земли, в каких-то сантиметрах от мостовой, Бритц обернулся стрекозой и затерялся в темноте.
Глава 19
Героев подводит мозг
Утром лаборатория Шимы Кафта дышала стерильной свежестью. Холодный искусственный свет бил в панорамное окно конференц-зала. На Бране он менялся в течение дня — от бодрящего голубоватого до теплого молочного к вечеру. В воздухе не парило ни пылинки. Между белыми стенами, серыми интерактивными панелями и прозрачными экранами бесшумно скользил Эйден. Он казался частью высокотехнологичного интерьера. Бодрый и подтянутый, гладко выбритый, аккуратная стрижка волосок к волоску. Выездковые кони рядом с ним смотрелись бы кудлатыми шавками.
Ночная вылазка?
Побег по катакомбам?
Драка с капитаном охраны?
Бога ради, да я всю ночь на зарядке стоял.
Даже прикрытый третьим веком, левый глаз будто так и был задуман: уж чего-чего, а свои шрамы император умел носить с небрежным достоинством. Что поделать, раз их так много. Профессор Кафт озаботился тем, чтобы обеспечить андроида привычным гардеробом — форменным черным и никаких комбинезонов — но Эйден презирал мелочные принципы и не имел ничего против серого при посторонних. При Бене, например. Шиманай оказался слишком уж далеким от войны с ее грязными штучками, раз решился на прямое противление председателю. А значит, это был по-настоящему ценный союзник, выдавать которого представлялось неразумным. И робот облачился в костюм робота.
Центр кабинета занимал большой овальный стол из белого стекла. За ним, несмотря на ранний час, уже ерзали Бензер и Кафт. Было 8:59. Самина опаздывала. Эйден, не оборачиваясь на циферблат, но с точностью до наносекунды зная, сколько времени, запустил голограмму ровно в тот момент, как часы показали 9:00. (Чем еще было развлекаться здесь, если не эффектными мелочами?)
На столе возникли предгорья и широкие пастбища у подножья серых скал. Маленькие деревенские коттеджи. Здесь жили древние фермеры — до того, как природа обернулась против них. Андроид выбрал один участок и приблизил его. Добротный дом, сад и коровник, бойкие собачонки окружили мужчину в рабочей одежде. Он кормил домашнюю птицу. Теленок топтался рядом и совал теплый нос ему под руку. Робот дал Бену и Шиме налюбоваться, проникнуться историей и подстегнул время на голограмме. Настала ночь. На ферме не спали. У коттеджа стояли машины ветеринарной службы, а утренний рабочий, что кормил гусей, и еще какие-то люди разводили руками