— Ничего не знаю, — просипел Антон. — Никто… никого не видел.
Игнатьев вытащил у него из-под руки какой-то бумажный пакет. Быстро осмотрел.
— Посылка. Адресована Коле Петрову. На тот самый адрес. — Дальше Игнатьев, продолжая упираться стволом в лоб Антона, обшарил его карманы. Достал какую-то бумажку. Развернул и прочитал: — Справка об освобождении. Выдана Николаю Петрову. Кто этот Петров? Ну?
— Не знаю, — выдохнул Антон, мотая головой.
— Погодите, — придержал чекиста за руку Новиков. Потом обратился к Антону: — Слушай, объясни уже, что стряслось. Куда ты пропал? Что вообще происходит?
Антон молчал.
— Кто бы чего тебе ни наговорил, — медленно произнёс Новиков, — они тебя обманули. Мы тебе не враги.
Антон только косо глянул на Игнатьева.
— Сейчас поедем в местный отдел, — сквозь зубы процедил Игнатьев. — А там все средства будут хороши.
— Не надо, — быстро произнёс Новиков. — Антон! Ну включи голову! Расскажи уже, что стряслось!
— Ничего не скажу. Делайте что хотите, — шёпотом произнёс Антон, глядя в одну точку.
— Вот и отлично, — спокойно проговорил Игнатьев и обратился к водителю: — Поехали.
— Погодите, — снова остановил их Новиков. Соображать приходилось быстро, причём без оглядки на логику и возможную ошибку. Как говорится, ва-банк. — Антон, это Лёня Ивашкевич, да? Он тебе чего-то наговорил? Что его пытались убить?
Антон только косо глянул на Новикова.
— Ясно. Он якобы инсценировал свою смерть, да? — продолжал Новиков, не зная пока, насколько попадал в цель. — Что за ним давно следят, что все замазаны. Что уже убили Кравчука и Ткач, а Эмму с матерью задержали. Что он — следующий. Всё так?
Антон только молча сопел.
— Понятно. — Новиков помолчал. — Кем он тебе сказался? Агентом КГБ? Или контрразведчиком?
Антон едва заметно дёрнул головой и глянул в сторону.
— Контрразведка. СМЕРШ, да? — Новиков против воли улыбнулся. — А мы якобы работаем на шпионов?
Антон коротко глянул на Игнатьева.
— Н-да, — протянул Новиков. Трудно будет. Он не смог переубедить Антона по поводу обожаемой Эммочки, где уж теперь внушить ему, что Игнатьев — не вражеский агент.
— Поехали, — коротко скомандовал Игнатьев.
Скоро они подкатили к приземистому зданию на окраине города. Вроде симпатичный дом, но мрачноватый. Три этажа красного кирпича, глухой забор с пропускной системой.
— Бывшая усадьба местного полицмейстера, — рассказывал Игнатьев, вытаскивая Антона из машины и пихая в спину. — Он детей революционеров на своём заднем дворе собаками травил.
— Какой милый человек, — произнёс Новиков, следуя за Игнатьевым, который за шкирку тащил Антона к дому. — Что с ним стало?
— Расстрелян. На своём заднем дворе. — Последнюю фразу Игнатьев произнёс с неприятной усмешкой.
В местном отделении Игнатьеву выделили целый кабинет. Небольшой, но всё, что надо, там нашлось — и массивный стол с лампой, которой удобно светить подследственному в лицо, и жёсткий стул. И сейф. Подумать страшно, что там прятали.
Только раскрыв посылку, которая нашлась у Антона, Игнатьев сходу уверенно заявил:
— Это планы ГЭС. Вот плотина, вот шлюзы. — И он развернул на столе несколько больших тонких листов с чертежами и какими-то отметками.
— Что за крестики? — спросил Новиков, становясь рядом и указывая на отметки в разных местах чертежей.
— Сами-то не догадаетесь? — сухо спросил Игнатьев. — Это места для закладки взрывчатки.
— Ничего себе они запаслись, — пробормотал Новиков, пытаясь сосчитать множество крестиков. — Там же всё разнесёт.
— На то и расчёт.
Новиков помолчал, потом сказал:
— Мне надо поговорить с Антоном.
— Ещё не наговорились? — поднял взгляд Игнатьев.
Новиков только молча посмотрел ему в глаза.
— В соседнем кабинете, — кивнул через плечо чекист.
Новиков зашёл в соседнюю каморку, где на стуле, ссутулившись, под лампочкой на проводе сидел Антон. Хорошо, что лицо у него было нормальным, а не пестрело ссадинами и синяками, как в прошлый раз.
— Лёня дал тебе справку на имя этого Петрова и попросил забрать посылку с почты? — прямо спросил Новиков. — А дальше что?
Антон смотрел вбок.
— Да ты не в своём романе про попаданцев! — воскликнул Новиков, пытаясь донести до приятеля элементарные вещи. — Всё по-настоящему! Готовится диверсия!
— Я в курсе, — наконец проскрипел Антон, ёрзая на стуле.
Тут Новикова осенило.
— Лёня тебе сказал, что вы перехватите этот план, чтобы он не достался настоящим диверсантам? — кисло спросил Новиков.
— Ну да, — выдохнул Антон.
— Чего он тебе ещё наплёл? — устало спросил Новиков, усаживаясь на второй стул.
— Что хотел тебе всё рассказать, но на вас напали, — тихо произнёс Антон, глядя на свои руки, сцепленные у коленей.
В этот момент вошёл Игнатьев и молча встал у мутного окна с мощной решёткой.
— А о том, что на месте нападения нашли деревянную стружку и твою пуговицу, он тебе не рассказал? — прямо спросил Новиков, заглядывая я в бледное лицо Антона.
У того челюсть отвисла.
— Понял наконец-то, да? — удовлетворённо проговорил Новиков.
— Как это? — глуповато спросил Антон.
— Так, — отвёл взгляд Новиков. — Похоже, этот Лёня — и есть главный диверсант.
— Этого не может быть, — промямлил Антон. — Он же просто учитель, хороший парень.
— Хороший парень, — эхом повторил Новиков.
Провёл рукой по голове, зажмурив глаза, так что в темноте разноцветные звёзды поплыли.
— Похоже, не было у Ткач никакого нового любовника, — наконец произнёс Новиков, немного стыдясь того, что позволил Лёне так долго водить себя за нос. — Он и был её кавалером. И, скорее всего, она ждала тогда именно его, потому что он её вызвонил. Он вылез в школьное окно, пришёл к Ткач, заставил её написать записку, а потом убил. Ещё и в школу сумел незаметно вернуться. Наверное, он знал, что Ткач хранила его записки в диване. Может, хотел забрать и уничтожить. А может, сразу планировал подсунуть туда эти дурацкие открытки. А может, просто всё так сошлось.
— Почему это — дурацкие? — вдруг спросил Антон.
— Он тебе и про это рассказал, — улыбнулся Новиков. — Вроде как нашёл у Ткач письма врагам? Да это туфта, а не передача информации.
— В смысле? — продолжал таращиться на Новикова Антон.
— Да это пустышка, — произнёс Новиков. — Там важной информации — ноль. То ли на всякий случай он их туда засунул, чтобы подставить Ткач и её несуществующего приятеля, то ли всё так и спланировал. Чтобы эту бурду нашли потом в квартире Кравчуков. Ещё и Эмму надоумил текст написать.
— А дата? — вдруг спросил Игнатьев. — Которую Ткач указала в предсмертной записке?
— Может, она случайно что-то услышала, — предположил Новиков. — Только поняла в последний момент. Вопросы начала задавать. Потому он её и убил.
И тут Новикова в который раз осенило. И в который раз после времени.
— Он