Никита проводит Игоря и коротко инструктирует, как пользоваться навороченной немецкой сантехникой, пока я ошарашенно пялюсь на огромную сумку, что стоит посреди прихожей. Насовсем, что ли, приехал?
Вздрагиваю от собственных мыслей и от уверенного стука в дверь. Костя. Боже. Как ему объяснить появление Игоря, если сама ни черта не понимаю? Его позвал Никита? Что, если сын всё-таки решил жить с ним?
— Привет, — уже привычным собственническим жестом прижимает к себе и целует. По-взрослому. С напором. Чтобы даже мысли не возникло, скучал он или нет.
— Кот, — настойчиво давлю на грудь, отстраняясь.
Хочу сказать, что какая-то нечистая принесла бывшего мужа, но не успеваю. Аверин замечает на комоде сиротливо лежащий букет, а затем и самого Игоря.
Его спокойное выражение лица вмиг меняется. С таким, как сейчас, только убивают. Зверски.
— Ксюшка, а это у нас кто? — насмешливо тянет Игорь, останавливаясь в метре от Аверина. — Сосед? Или муж на час?
Большая прихожая предательски уменьшается в размерах. Или нам троим в ней критически мало места. Ещё и сумка эта дурацкая, о которую я ударяюсь ногой.
Хочется взвыть и одновременно выдать весь свой запас ненормативной лексики. Как обычно все делают, ударяясь мизинцем о кровать или дверной косяк. Но мне приходится держать себя в руках и, никак не выдавая боли, просто ответить:
— Это мой друг Костя.
Перевожу озадаченный взгляд с Аверина, который ещё сильнее хмурится, на бывшего. Совершенно разные. Игорь берёт харизмой и нескончаемой болтовнёй, в которую веришь безоговорочно. А Костя… Не хватит пальцев на руках перечислить все его достоинства.
— Надо же. Друг — это хорошо. А я муж, — тянет руку, — Игорь.
— Бывший, — одновременно произносим с Авериным.
Он даже не думает отвечать на рукопожатие. Кулаки сжаты. Грудь вздымается.
Предчувствуя, что вот-вот может грянуть буря, я прошу Никиту провести отцу экскурсию возле дома. А сама тем временем принимаюсь успокаивать Костю.
Нет, он не буянит, не причитает, не задаёт ненужных вопросов. Он молчит. Молчит и просто смотрит. Боже. Как он смотрит. Будто я его обманула и предала самым злейшим способом.
— Кот, я в таком же шоке, как и ты. Честно. Не знаю, откуда у Игоря адрес. Ник, наверно. сказал. Он заявился буквально перед твоим приходом.
Жмусь к нему, словно желая полностью просочиться. Чувствую, что буквально окаменел. Глажу его лицо своим. Оставляю на щеках, скулах беглые поцелуи. Пытаюсь разморозить тёплым дыханием. Мне так хочется, чтобы Костя выдохнул и улыбнулся. Как он умеет: широко, искренне.
— Ну скажи, что-нибудь!
— Мне уйти? — каким-то механическим голосом.
— Что? Нет! Мы идём в парк! Правда, теперь уже вчетвером.
Ситуация абсурдная. Однако ничего другого в голову не приходит. Я не хочу, чтобы Кот уходил. Но и отпускать Ника одного, хоть и со своим отцом, тоже.
Глава 45
В воскресенье в Сокольниках очень многолюдно. Видимо, все решили устроить семейный день с поеданием сладкой ваты и прогулкой на свежем воздухе.
Я тоже именно так и представляла нашу долгожданную вылазку. Даже приготовила плед и небольшой перекус. Но, шокированная появлением бывшего мужа, забыла обо всём на свете.
В итоге мы с Костей идём позади, заметно отставая от Никиты с Игорем. Молчим. Но вокруг нас так и искрит исходящим от Аверина напряжением. Кажется, любое неосторожное касание и произойдет взрыв.
— Кот, — не выдерживаю и резко торможу.
Нехотя тоже останавливается.
— Что не так? Ну, прости! Обещаю, я поговорю с Игорем и посоветую купить билет на ближайший поезд.
Молчит.
— Ты злишься на меня.
— Нет, — звучит как уверенно «да».
— Я же вижу.
— Я на себя злюсь, Ксень.
Это всё, что удаётся из него вытянуть. Больше разговор не то что не клеится, а в принципе нам не дают объясниться.
Никита зовёт Аверина в комнату страха. А Игорь тем временем идёт в наступление.
— Мне нравится тут у вас, — воодушевлённо отзывается, опускаясь рядом со мной на лавочку.
— Ты только два часа в Москве.
— И что? Мощь этого города чувствуется моментально. Глаза разбегаются от разнообразия. Видно, что жизнь кипит. Парк вон какой, потеряться можно. А дома что? Скукота. Три улицы, два двора. Только старость встречать.
— Зачем приехал? На экскурсию?
— Сказал же, соскучился. По тебе. По сыну.
Интересно, что Игорь ждёт от меня после этих признаний?
— Я много думал, Ксюш. О нас, о том, что произошло. Не надо закатывать глаза. Правда думал. Дома так пусто и одиноко, что хоть вой.
— Надо же, ты стал бывать дома?
— Да-да, я заслужил. Поэтому готов молча слушать всё, что ты для меня приготовила. Хочешь, к семейному психологу запишемся? Будешь часами выговаривать мне на диване, а я кивать, как болванчик.
— Игорь, мы развелись! Ты был не против. Своей вины в этом не видел и считал всё моей глупой блажью. Какой семейный психолог? К обычному сходи. Сам.
Аж трясёт от его невозмутимости.
— Это было моей самой большой ошибкой. Я уже понял. Не сразу, да. Но лучше поздно, чем никогда. Вы с Никитой — мой смысл. Мне без вас никак.
Молча смотрю на бывшего мужа. У меня слуховые галлюцинации? Он говорит что-то своё, а мне слышится то, что я хотела услышать от него три месяца назад?
— Прости меня, Ксюш. Прости, что всё испортил. Я виноват. Скажи, как вернуть вас?
По-прежнему хлопаю глазами. Слетать в прошлое и постараться не изменять мне?
— У меня появилась возможность перевода в столицу. Сокурсник мой, Лёха Смолов, клинику открывает. Зовёт к себе. Заведующим отделением, — с гордостью.
— Рада за тебя.
— Я соглашусь на должность, если ты захочешь остаться в Москве. Вместе. Семьёй. Сыну нужен отец. Он вон даже к левому мужику тянется.
Смотрю на идущих к нам довольных Никиту с Котом и сама невольно улыбаюсь.
— Костя не левый мужик. Ник его принял.
— Намекаешь, что какой-то дядя лучше собственного отца?
— Прямо говорю: лучше или нет, зависит от тебя, Игорь. Я никогда не мешала вам общаться. Это у тебя не было желания. Лишь вечная занятость, — хмыкаю. Мы оба понимаем, какого рода она была.
— Теперь есть желание! И я прошу тебя дать возможность это доказать. Я люблю тебя! И сына люблю! Обещаю, больше никогда не посмотрю в сторону ни одной бабы, будь она хоть Мисс Мира.
Тон Игоря порывистый, слова хлесткие и точные, будто он готовился выступать в суде перед присяжными. При этом смотрит он на меня так,