Кем бы он ни был, кем бы не считал себя, а церковь в то время была важнее прочего. Нельзя сделать вид, что гнев Господа тебя не страшит. Иначе можно попасть в еретики, а в этих вопросах церковники строги со всеми чинами.
— Я просто чувствую себя здесь приёмным сыном. Это место и ему подобные созданы для таких, как вы. Добрых овечек и светлых магов. Но не думайте, ваше величество, что я не уважаю вашу веру или не имею своей. Просто мы с вами верим в разного Бога.
— Как такое возможно?
Наконец я села. В часовне было тихо и ни души. Где служки и сам священник? Разве они не должны быть при церкви постоянно?
— «Я принёс вам не мир, но меч». Так о чём вы хотели поговорить, ваше величество?
Он уселся рядом и всё же в некоем отдалении. От брата короля, если он вправду был им, а тут ходили разные слухи, — веяло силой и желанием исполнить свой долг до конца. Но это не был слепой фанатизм. Скорее уверенность в правоте.
— Я принесла обет до того, как вы приехали. Обещала вышить покрывало в часовню. Но работа ещё не окончена. Требуется месяц или около того.
— Забудьте. Обратитесь к духовнику, он освободит вас от обета.
Чего-то такого я и ожидала. Известная практика в те времена. Дал обет — капеллан освободит тебя от него, если станет тяжко соблюдать обещание.
— Монахини закончат ваше шитьё, ваше величество.
И снова смотрит на меня и насмешничает. Изучает, заходит с разных сторон.
— А если этот комендант станет чинить нам с вами препятствие к отъезду, я имею власть сместить его. Для таких, как он будет честью умереть на поле боя. Мы всегда находимся в состоянии войны с соседями, но это политика, она вряд ли интересует ваш женский ум, занятый вышиванием.
Королева бы смолчала. А я не стану.
Ишь ты, какой шовинист! Я тебе ещё покажу, чем занят мой ум! Да я книг прочла больше, чем ты за всю жизнь!
— Читали сами?
Блин, я что сказала это вслух?!
— Сама. Но мне нужно три дня, чтобы закончить покрывало Святой. И на этом всё.
Я встала, перекрестившись, и пошла к выходу, услышал в спину:
— Один день, ваше величество. Завтра мы уезжаем.
Выходя из храма, в полутьме притвора — части храма, где стоит чаша со святой водой для омовения — кропильницей, я зачерпнула её в ладонь и умылась. К счастью, никто не видел. Перекрестилась по обычаю, на всякий случай, тело делало всё обряды на автомате, Бланка действительно была почти как та святая, кому она молилась.
И направилась к выходу.
— Ваше величество, — донёсся мужской шёпот откуда-то сбоку.
— Кто здесь? — в испуге отшатнулась я.
Герцог вполне мог нанять человека, чтобы избавиться от меня.
— Это я, ваше величество. Доктор Алонсо. Я могу помочь вам.
Фигура выступила из темноты, и я узнала шепелявого доктора, который жил в замке. Незаметная, неприметная фигура, Бланка почти с ним не разговаривала, боясь, что всё это сочтут за вольности и обвинят в грехе. Королева должна быть вне подозрений.
Бедняга не понимала смысла нашей пословицы: не по-хорошему мил, а по милу хорош. Не важно, как добродетельна будет она, если не мила королю.
— Чем же вы можете помочь мне?
Бланка бы отказалась от всяких интриг, а я решила, что для достижения цели все средства хороши.
— Не здесь, ваше величество. Сошлитесь на боли в животе и позовите меня как можно скорее. Я давно желаю послужить вам, моя королева.
Доктор — коротышка и человек самой неприметной наружности, как бабочка-капустница на листе той самой капусты — попятился к выходу и был таков.
Глава 8
Я не стала ни с кем делиться этим предложением нечаянной помощи.
Не то чтобы не доверяла Ирен, но, во-первых, нас могли подслушать, во-вторых, пока я сама не решила, кому следует доверять.
В книге королева сразу покорилась воле супруга. Обрадовалась, как с насмешкой писала фаворитка, и полетела на огонь. Немудрено, мол, что он спалил её. Огонь чужой страсти, потому что не надо, мол, мешать истинной любви!
Но я была не Бланка. Возможно, каким-то мистическим образом я попала сюда, чтобы её спасти? Тьфу ты, что за ерунда? В книгу?
Это же нереальные люди! Может, я вообще во сне и каким-то образом не могу никак проснуться?
В коме, например.
В любом случае, чтобы этот душный кошмар скорее закончился, необходимо спасти королеву.
— Я чувствую боли в животе, — произнесла внезапно, выронив Писание.
Я открыла его, чтобы избежать разговоров с Ирен. И думала пока над тем, что в другой, настоящей своей жизни тоже верила в Бога. Когда была маленькой.
Отец ушёл из семьи, лишь мне исполнилось семь. Он взял с меня обещание быть хорошей девочкой, и я была ею! Молилась на ночь неистово, как этой Бланке и не снилось, но Бог остался глух к моим мольбам. Как и мой отец.
Наверное, им обоим было не до меня.
Бог не ответил и на молитвы Бланки. Она так и не поняла, что ей как бы говорят свыше: эй, бери судьбу в свои руки, девочка!
И я взяла за нас обеих. Надеюсь, когда она снова очутится в своём теле, будет мне за это благодарна.
— Опять боли? Я позову духовника, его чтения Псалтыря всегда вам помогали.
Ирен металась по комнате, открывая окна, но от этого духота не уменьшалась, а лишь усиливалась. Тогда она налила в тазик холодной воды из кувшина и промокнула ей мой носовой платок, чтобы приложить его к моему лбу.
Я же лежала на постели и не забывала жалобно поскуливать. Испытывала муки совести от того, как растерялась Ирен, будто её госпожа собралась помирать. Я увидела на её лице эту мысль: уж не отравил ли комендант королеву по тайному приказу герцога?
Я даже натурально похолодела, так мне показалась эта мысль здравой. А что? И вести непокорную Бланку никуда не надо. Померла. Помаялась животом ещё накануне приезда герцога, хворь эта с ней приключалась, как я подозревала, от нервов, регулярно.
Свидетели есть, а с прочих не спросят.
— Нет, — вымолвила я тихим голосом. — Позови доктора Алонсо.
— Доктора? — переспросила Ирен, будто я сморозила невероятную чушь.
Я быстро порылась в доступной памяти Бланки: она почти не виделась с этим доктором, который слыл человеком со странностями. С какими