— Всё шутите, да? — вздохнул я. — Я надеялся, что вы мне поможете, мы такое дело сделали, это же способно в корне изменить ход событий, его надо допросить, возможно, с пытками, вы же сами понимаете. Ну, может, насчёт пыток я погорячился, есть и другие способы более гуманного и эффективного дознания.
— Да у меня в голове всё не укладывается, — тихо сказал Анатолий Фёдорович. — Скажи ещё раз, вы сейчас где?
— Говорю же, только вышли из Аномалии, — повторил я.
— Больше никому не говорил? — встревоженно спросил наставник.
— Пока нет, — ответил я. — А почему спрашиваете?
— Так что тут непонятного? — вздохнул Герасимов. — Мы же не знаем, где сейчас его покровители, вполне возможно, что занимающиеся этой гадостью люди ходят среди нас, а мы об этом даже не подозреваем. Ладно, стойте там и ждите. Смотри, чтобы этот гад из своего состояния не вышел! А то быстро сделает из вас послушных болванчиков.
Герасимов бросил трубку, я убрал телефон и услышал постанывание откуда-то снизу. Наш пленный начал шевелиться, но пока что был с закрытыми глазами. Я снова достал пробирку с наркозным эликсиром, повернул ему голову набок и влил немного зелья. Маг издал ещё несколько невнятных звуков, потом снова мерно засопел. Вот ведь устойчивый к зельям гад — чем его так пичкали, что он так быстро в себя приходит?
— Ну что, идём дальше? — спросил Стас, когда пленный снова заснул.
— Нет, стоим здесь, — ответил я, посмотрев в сторону входа в Аномалию, потом в сторону северных ворот Каменска.
Рядом не было ни деревца, ни кустика, ни даже травы. Пространство перед входом в Аномалию регулярно выжигается артиллерией и магическими атаками во время отражения натисков монстров. Вокруг лишь взрытая взрывами и кое-как раскатанная бульдозерами земля.
— Даже некуда спрятать этого гада, — сказал я Матвею, в ответ на его вопросительный взгляд, он обратил внимание, что я что-то ищу. — Не хочу, чтобы увидел кто-нибудь из мимо проходящих. Мой наставник прав, враги могут оказаться где угодно.
— Как это некуда? — усмехнулся Стас и начал стаскивать с себя маскировочный плащ. — А что если так? — Он накрыл плащом носилки так, чтобы не торчали даже ручки. Теперь наш пленный практически сравнялся с землёй, его стало почти не видно. — Ну вот, совсем другое дело!
Я смотрел на то, что получилось, и мне всё равно казалось, что этого недостаточно. Начал приглядывать подходящую рытвину в стороне от дороги, можно установить носилки туда, тогда они совсем уже сольются с окружением. Пока я над этим думал, из Аномалии вышел отряд человек из двадцати. Все выглядели уставшими и довольными. На нас никто даже не обратил внимания, все мечтали побыстрее добраться домой, тогда я расслабился. Только один боец обратил внимание на горностая у меня на плече и улыбнулся, потом пошёл дальше. Федя что-то чирикнул мне в ухо, провожая взглядом отряд.
Когда уставшие охотники входили в ворота, я увидел одинокую фигуру быстро идущего в нашу сторону человека. Рука невольно легла на древко протазана и я начал заряжать его навершие энергией молнии. Когда человек подошёл чуть ближе, я расслабился. Это был Герасимов. Ребята сначала насторожились, но потом тоже узнали заведующего приёмным отделением.
— И где он? — спросил Анатолий Фёдорович, когда до нас оставалось ещё шагов двадцать.
Стас откинул в сторону свой плащ и убрал с лица пленного капюшон.
— Так ведь молодой совсем, — пробормотал наставник себе под нос, присаживаясь возле пленного на корточки.
— Как и тот, которого убили во время экспедиции, — сказал я.
— Ну да, это уже некая закономерность, — сказал Герасимов, рассматривая незнакомца в фас и профиль.
— Здесь будем допрашивать? — спросил я. — Вы же один пришли.
— Какое здесь? С ума, что ли, сошёл? — отмахнулся Анатолий Фёдорович. — Я просто не выдержал и прибежал посмотреть, сейчас Лейхтенбергский приедет со своими и заберут.
— А я думал, что он давно укатил к себе в институт, — пожал я плечами. — Так он до сих пор в Каменске базируется?
— Да часть научной базы здесь осталась, продолжают заниматься исследованиями. А сам профессор летает туда-сюда, как электровеник. Сейчас как раз здесь. А вон, наверное, и он едет.
Я проследил за взглядом наставника. Из ворот в нашу сторону выехал автобус и, стараясь не угодить колесом в какую-нибудь большую яму, медленно поехал в нашу сторону.
— Вот дурачьё, куда же они прут на автобусе! — вскрикнул Герасимов, всплеснув руками. — Ребята, давайте носилки поднесём туда поближе.
Мы схватили носилки вчетвером и быстрым шагом понесли в сторону робко подкрадывающегося автобуса. Наставник свободной рукой махал им, чтобы остановились, сопровождая это тихими ругательствами. Кажется, его наконец поняли, и автобус замер. Оттуда к нам навстречу высыпала толпа из учёных, магов и с десяток солдат. Во главе толпы гордой, но стремительной походкой шёл сам профессор.
— Как же вы догадались сюда на автобусе приехать? — обратился к нему Герасимов, наплевав на субординацию.
— У меня не было выбора Анатолий, — развёл руками Лейхтенбергский. — Если бы мы ждали бронетранспортёры, приехали бы на полчаса позже, а здесь каждая минута дорога, если я правильно понимаю ситуацию. Покажите его.
Мы снова поставили носилки и Герасимов откинул плащ.
— Знатно вы его спеленали, — покачал головой Фридрих Стефанович, пробежав взглядом по десяткам витков верёвки на руках и ногах. — А блокаторов магии нет, правильно я понимаю?
— Этого не имеется, — кивнул я. — Зато есть наркозный эликсир, пациент спит. И без особого вреда для здоровья.
— Наркозный эликсир? — вскинул брови профессор, уставившись на меня. — У нас что, Средние века?
— А вот это вы зря, Фридрих Стефанович, — криво ухмыльнулся Герасимов. — В полевых условиях очень хорошо выручает. Да что там полевые, у меня в приёмном отделении последний наркозный аппарат приказал долго жить и ремонту уже не подлежит. Вот и выкручиваемся.
— Даже не предполагал, что у вас настолько всё плохо, — нахмурился герцог.
— Отчего же плохо? — хитро улыбнулся Герасимов. — У нас всё отлично, особенно когда такие кадры приходят, как Ваня Комаров. Он у нас и целитель, и ассистент алхимика, и исследователь Аномалии, а теперь вот ещё и мага проклятого для вас изловил. Так что работаем.
Герасимов при этом кивнул на меня. Лейхтенбергский осмотрел меня с ног до головы уже совсем другим взглядом, словно пытался обо мне узнать то, что скрыто от других. Я выдержал его оценивающий взгляд с невозмутимым видом. Уже и забыл, что держу в руке протазан, по чёрному навершию которого бегают золотистые искры.
— Целитель-универсал, значит? — спросил герцог, уставившись теперь мне в глаза внимательным взглядом, словно разглядывая сосудистый рисунок