Но вместо благодарности он ощущал лишь раздражение и досаду, ведь несмотря на то, что из-за этого пытался завершить работу быстрее и часто совершал из-за этого ошибки, все равно выходило, что возвращался куда позже ужина. А, вернувшись, заставал девушку в одиночестве, среди остывших блюд, к которым она даже не прикасалась, в ожидании его.
И в этот момент, когда она радостно улыбалась ему, стараясь скрыть свою усталость и голод, за радушной улыбкой, Дион… ощущал себя последним мерзавцем. То чувство, которое он испытывал, видя ее измученное, но полное преданности выражение лица, вызывало неконтролируемое чувство вины, которое пульсировало в висках вместе с мигренью, отчего весь аппетит пропадал.
И то, что, даже преданно дождавшись его, как побитая собака, Беатрис лишь ковырялась в тарелке, делая вид, что ей достаточно лишь нескольких крошек для насыщения.
«Зачем тогда нужно было ждать меня так долго? Почему бы было просто не поесть вовремя и пойти отдыхать. А еще лучше, почему бы было не отправиться к себе домой и не вернуться, когда ее пригласят, или хотя бы моя загруженность будет несколько ниже? Зачем приезжать без разрешения и оставаться здесь в полном одиночестве, чтобы поздно вечером встретить меня этой до тошноты приторной улыбкой на измученном ожиданием лице, съесть три кусочка ледяного блюда и вести совершенно безынтересную беседу? Неужели она считает, что после долгого рабочего дня мне это действительно нужно, как это чертово чувство вины при виде ее обиды, которая проскальзывает в зеленых глазах, стоит попросить продолжить разговор в другой раз? Зачем, зачем она это делает?» – этими вопросами задавался Дион, много раз прокручивая в голове последние встречи с Беатрис, приходил к неутешительным выводам: любовь Беатрис Харт была похожа на удушливую удавку или силок. Обязательство, от которого он никак не мог отделаться.
Болото.
Именно таким было заключение Диона, которому ничего не оставалось, как смириться с этим. Особенно когда честно признался, что не испытывает к девушке ни толики влюбленности. Но она была настолько жалкой, что приняла даже это, огорошив его неизбежностью своего существования в его жизни, даже если любви от него не добьется.
Так Диону оставалось только принять, что чувство вины станет его постоянным спутником в их тягостных отношениях с леди Харт.
Досада, вина, раздражение, сочувствие смешивались в удушливый коктейль эмоций, который прочно ассоциировался у мужчины с его невестой.
И даже несмотря на ее изменения, сегодня домой он спешил. Даже если Беатрис была искренней и изменила свое отношение к нему, он по привычке чувствовал тревожность от того, что задерживается, уже представляя в мыслях картину: измученная ожиданием Беатрис в парадном платье в пустой столовой среди разнообразия остывших блюд.
Он уже заранее готовился к привычному кому вины и огорчения в горле, который за долгие годы стал своеобразной и неотъемлемой приправой к позднему ужину в компании невесты... теперь уже жены.
Однако, вопреки ожиданиям… его ждал один только Азеф и на удивление пустая столовая, по которой только перекати-поля не хватало для полноты картины, чтобы выразить удивление данным фактом Диона.
– Вы будете ужинать в столовой или в кабинете, милорд? – уважительно уточнил дворецкий, пока Дион боролся с глупым порывом посмотреть под скатерть обеденного стола, чтобы убедиться, что глаза его не обманывают и все это не розыгрыш.
– Где леди Беатрис? Она уже поужинала?
– Госпожа еще днем отправилась в город на встречу с матушкой и сестрой. Сказала, что приедет поздно и поужинает в городе. Так, где вы будете есть?
– Она не стала ждать дома? – переспросил Дион, испытующе смотря на дворецкого с подозрением.
– Да, как я и сказал. Госпожа отсутствует почти весь день. Но я выделил ей рыцарей в сопровождение, так что проблем не будет.
– И ужинать он будет не дома?
Судя по выражению лица Азефа, он уже намеревался серьёзно уточнить, не требуется ли господину осмотр семейного врача. Но дворецкий не позволил себе этой фривольности и просто ответил:
– Все так и есть. Как только госпожа отдала распоряжения, тут же отбыла на встречу со старшей и младшей леди Харт.