По правде говоря, я не знал, что делать. И попытался разработать план.
Я позвонил в комплекс Мэйтаун – справиться, не вернулась ли Мэг. Не вернулась. Управляющая заявила, что я могу считать ее выселенной. И прекратить названивать.
Я позвонил в пончиковую, что напротив банка. Ответил мужчина – судя по голосу, молодой. Назвался Кевином. Когда я спросил его о Мэг, он поинтересовался, кто я такой. Я пояснил. Недолго думая, он ответил, что знает Мэг и что здесь, в пончиковой, она работала. Сказал, что она милая. А посыпать пончики сахарной пудрой умела проворней всех. Однажды утром не вышла на работу. И до сих пор от нее никаких вестей. На ее место уже нашли человека. Интересует ли меня карта лояльности «Пончиков „Летающие тарелки“»? На ней делают отметку при каждой покупке, и шесть отметок дают право на бесплатный пончик.
Я отказался.
И этим как будто разочаровал Кевина. С чего-то он, похоже, решил по моему голосу, что я как раз из любителей таких карточек. И тотчас экспромтом предложил мне альтернативный вариант – как будто торговец подкрался на улице и спрашивает: а не хотел бы я узнать кое-что о рае за пределами Земли?
Я отказался.
Он добавил, что мне, возможно, захочется как-нибудь заглянуть к ним, попробовать пончик, и тогда, возможно, я передумаю насчет карты лояльности.
Замечательно. То, что надо.
«Ладно, Чарли, – сказал я себе. – Что делать дальше?»
Я подождал.
«Не тупи, Чарли[22]. Ну, хоть одну малюсенькую идею».
13
В конце концов мой внутренний Чарли выдал мыслишку. Как говаривал мой отец: «Я собираюсь что-то делать, даже если это неправильно».
Я решил, что не стану ждать, пока Феликс закончит свои дела. Перед самым полуднем я приехал в Мэйтаун, припарковался возле банка и пошел через дорогу – в пончиковую. В большом витринном окне светилась красная неоновая вывеска с завитушками «Открыто». Пока я глазел на нее, вывеска погасла, и зажглась другая – «Закрыто». По-видимому, к одиннадцати утра толпа любителей пончиков редела настолько, что заведению приходилось сворачиваться. Это я выяснил в Интернете. Я добрался не так быстро, как рассчитывал.
Но они не заперли дверь.
Я вошел, и над дверью брякнул колокольчик. Там и сям с потолка свисали резиновые воздушные шары в форме летающих тарелок. Они слегка качнулись, когда их достигло дуновение воздуха, созданное открывшейся дверью. Мое внимание привлекли таблички на дверях туалетов, расположенных сбоку: «Астронавты» и «Астронавтки». Помещение заполняли стоящие вразнобой столики со стульями.
Молодой человек за прилавком снимал со стоек противни с пончиками и опустошал их в большую серебристую корзину для мусора. Он взглянул на меня – высокий и костлявый парень с длинными светлыми волосами, завязанными в хвост. Некоторые пряди выбились и закрывали уши, поверх белой рубашки – белый фартук, а черные брюки припорошены сахарной пудрой и заляпаны пятнами затвердевшего жира. Парень выглядел как обладатель коллекции порнофильмов и морозильника, битком набитого «телеужинами»[23].
Больше здесь никого не было. Когда я подошел к прилавку, парень проговорил:
– Слышь, приятель, мы закончили на сегодня. Пончики я выбрасываю. Они уже считаются вчерашними. Как раз собирался запереть дверь.
– Ты Кевин?
Он застыл.
– Да.
– Меня зовут Чарли Гарнер. Это я говорил с тобой по телефону о Мэг.
– А. Но я все рассказал, больше ничего не знаю. Могу вот угостить пончиком, пока не выбросил. Бесплатно. А кофе я уже вылил.
– Пончика я не хочу. Могу я купить тебе ланч? Ты по телефону что-то говорил про рай, так вот, хотел бы поспрашивать тебя об этом.
– У нас есть брошюрка о грядущем Армагеддоне и новом мире. Могу дать.
– Не нужна мне брошюра. Ты собирался поговорить со мной об этом по телефону, так что позволь пригласить тебя на ланч, задать несколько вопросов. Когда закончим, получишь двадцатку за потраченное время.
– Не очень-то вы похожи на человека, собирающегося стать новообращенным. Скорее всего, вы хотите и дальше говорить о Мэг.
– Двадцать пять.
– Накинете до тридцати?
* * *
Мы пешком дошли до заведения рядом с банком, напоминавшего одно из тех стародавних кафе, что показывают в фильмах пятидесятых годов. Называлось оно «Закуски Сесиль». В помещении имелось чистое панорамное окно, стояли несколько обеденных столиков и стульев ушедшей эпохи, а вдоль стен тянулись полукабинеты с прорехами в обивке и выпирающими из них прядями хлопка. Мы оказались единственными посетителями. Время для толп обедающих еще не настало.
Я пребывал в восторге от этого места, пока нам не принесли еду. Сэндвичи на поджаренном хлебе были залиты майонезом и дополнены мятым листиком салата и помидорами такими тонкими, что, если глядеть на них в профиль, то они, черт возьми, будут почти невидимыми. Мясо оказалось тряпочно-вялым и каким-то сероватым. Хрустящий картофель фри нарезали и обжарили заранее, а потом разогрели в микроволновке. На вкус он сделался водянистым – такое впечатление, будто жуешь пальцы утопленника.
В отличие от меня, Кевин, судя по виду, наслаждался. Все в мире относительно. Когда я был в его возрасте, мне нравилось все – особенно бесплатное.
– Не буду ходить вокруг да около, скажу прямо, – заговорил я. – У меня сложилось впечатление, что ты сам не слишком вдохновлен идеей летающих тарелок, которые заберут тебя и унесут к Земле обетованной.
– О как. Сложилось впечатление, а?
– Это звучало в твоем голосе. Я прав?
Он как бы ненароком глянул влево, затем вправо. Несколько человек зашли в кафе, и официантка повела их к местам за столиками.
– У меня есть работа, и я хочу ее сохранить, – заявил Кевин. – На каждом третьем звонке я обязан говорить что-то о тарелках и инопланетном рае. Иногда я забиваю и обрабатываю до десятка звонков без упоминаний об этом – зависит от того, кто со мной в смене. Но сегодня я осторожничал.
– И что, люди часто ведутся?
– Вы удивитесь. Не все, с кем говоришь, проявляют интерес, но многие ищут другой путь, знаете ли. Наша пончиковая – единственная в Мэйтауне, где обсуждают религию летающих тарелок. Идея состоит в том, чтобы поддерживать интерес, но не надоедать клиентам. Надо ведь, чтобы пончики уходили и денежки поступали.
– Вернусь к тому, с чего мы начали: я верно уловил некоторое разочарование в религии?
– Блин, дружище, вы ведь не один из них, а?
– Из кого «из них»?
– Не из Менеджеров. Да нет, конечно же, вы… нет. Если б я правда так