— И не собираюсь, — баронесса слегка поморщилась. — Честно говоря, я совершенно не в курсе столичной жизни моего мужа. Меня никогда не интересовали его забавы.
— Как бы то ни было, он и Уле Карлсен были давно знакомы. Это совершенно точно. Как и то, что они тщательно скрывали этот факт. Вряд ли ваш муж просто забыл тот случай… Но идем дальше.
В прошлом году в конце зимы ваш супруг умирает от апоплексического удара. И то, что ваши дела совершенно расстроены, и ваш сын почти ничего не получает в наследство, думаю, только усугубило вашу печаль. Как мне стало известно, те деньги, которые остались после выигрышей барона, ушли на выплату его же долгов…
— Какое может быть полиции дело до нашего состояния?
— Прямое, госпожа баронесса. Если бы ваше положение не было столь непрочно, многие вещи не произошли бы. Чтобы разобраться с делами, вы приглашаете проверенного человека, который много лет служил у вашего мужа — гере Арне Леннвальда. Он соглашается взяться за восстановление поместья и именно он привозит с собой слугу — ульпа с Дальнего Севера.
— Который отплатил нашей семье черной неблагодарностью.
— Про сантименты чуть позже, сейчас мы видим в пламени дела насущные. Гере Леннвальд быстро понял, насколько серьезно положение. Он предложил некоторые меры, которые могли бы исправить ситуацию: он сам рассказывал мне про новшества. Как я понимаю, он и сам денежно вложился в дела. Новая мельница в Миллгаарде — не единственный пример. Ваш сын тоже решил попытать счастья и раздобыть средства — более легким и быстрым способом. Вместе со своим другом Кетилем Амундсеном.
— Эта затея всегда казалась мне ребячеством и глупостью, — призналась баронесса. — Но они оба так верили в сказочные сокровища. Свейн был просто одержим этой идеей…
— Вы же предпочли более земные способы поправить семейные дела, — заметил Ларс. — Я не знаю, сами ли вы придумали отобрать у Альдбро сеттеры или по совету Леннвальда, но так или иначе вы ввязались в тяжбу.
— Я отстаивала интересы своей семьи, — глаза баронессы блеснули. — Эти луга наши по закону, и суд это признал.
— Допустим, — с нажимом произнес Ларс, — но почему тогда гере Леннвальд уже к лету объезжал окрестные киркьи и сельские управы, якобы разыскивая какие-то семейные бумаги, а на самом деле ту самую жалованную грамоту? Да-да, баронесса, и не стоит отрицать: например, в Уттервальде он побывал в середине июня, в Пройсте — в начале июля. Вы начали тяжбу осенью, к чему же все лето искать то, чего нет⁈
Дагмар Дальвейг промолчала.
— Что касается Миллгаарда и архива Роттеров, — продолжил Ларс, — то туда добрался Уле Карлсен. Но его опередил Кетиль Амундсен. Он забрал со склада некий документ, и Веснушке оставалось лишь издалека следить за удачливым советником и выжидать удобный момент…
— Вы намекаете, что…
— Скорее всего, он подстерег его во время купания — вещи были аккуратно сложены на берегу. Возможно, Кетиль не спешил отдавать документ? Так или иначе они встретились, и дело кончилось смертью городского советника. Веснушка оттолкнул тело на стремнину, надеясь, что течение утащит его.
— С чего вы вообще взяли, что это убийство?
— Изначально потому, что чудовище, которое сломало кости гере Леннвальду — драугр, могло появиться только в результате убийства. А то, что покойник — именно Кетиль Амундсен, подтверждает кольцо, снятое с его руки.
Ларс открыл портфель и достал перстень-печатку. Баронесса прищурилась.
— Да я помню этот перстень, но…
— Также у меня есть свидетель, который видел и Амундсена, и Веснушку на мельничном складе Роттеров, — заявил Ларс, умолчав, что такого свидетеля не пригласишь ни в один суд, — и который утверждает, что мельницу сжег именно Уле — по случайности. И, наконец, я прямо спросил Карлсена во время нашей последней встречи. Он сознался. Возникает вопрос: что за документ обнаружил Кетиль Амундсен на мельнице, где хранился архив Роттеров? Не была ли то жалованная грамота, подтверждающая права общины Альдбро? Но ее не было ни среди вещей убитого, ни в его доме, по крайней мере, на видном месте, иначе бы ее нашли при описи имущества.
— Что вы себе позволяете? — баронесса почти шептала, точно горло ее сжалось от праведного гнева. — Вы намекаете…
— Выводы напрашиваются, — спокойно ответил Ларс. — Уле Карлсен был связан с вашей семьей. Возможно, по вашему приказу он отправился в Миллгаард за грамотой и убил советника Амундсена, желая добраться до важной бумаги. И вы же устроили ему побег, опасаясь, что Веснушка проболтается.
— Вздор! — Дагмар Дальвейг сжала ладонь в кулак и ударила по подлокотнику кресла. — Все, что вы говорите, ложь! Кетиль был нашим другом! Моего сына и моим!
— Разве? А где тогда правда⁈ — быстро сказал Ларс. — Поведайте мне, какую истину видит в огне ваша милость⁈
Женщина осеклась и отвернулась, словно устыдившись вспышки ярости. С минуту стояло вязкое молчание.
— Пожалуй, стоит объясниться, — наконец проговорила баронесса. — Не хватало еще, чтобы ваша нелепая версия увидела свет… Да, вы правы, мой покойный муж был давно знаком с этим мерзавцем. После смерти барона Карлсен пришел ко мне и объявил, что работал на моего мужа и готов работать на меня — за соответствующее вознаграждение. Подлец намекнул, что знает про некие грязные делишки, которые якобы проворачивал Макс: что-то про аферы с ценными бумагами и про карточное шулерство.
— И вы поверили и приняли его на службу?
— Я поверила — я слишком хорошо знала Макса. Но иметь дело с таким ничтожеством, нет! Однако я не могла допустить, чтобы имя Дальвейгов трепали газетчики. Я дала ему денег и велела оставить нашу семью в покое. Он согласился.
— Но из города не убрался?
— Насколько я знаю — нет, но на глаза мне он больше не попадался. Моя семья не имеет никакого отношения к пожару в Миллгаарде и гибели Кетиля Амундсена.
— Вы просто решили, что раз мельница и архив превратились в пепел, и поиски грамоты не дали результата, можно смело начинать тяжбу. Кто-то еще знал, что вы собираетесь судиться с Альдбро?
Дагмар Дальвейг вздохнула.
— Только я, Арне Леннвальд и мой сын.