Курышпай помрачнел, украдкой посмотрел на Хали му и, помолчав, сказал недовольно:
— Шайтан ездит на нем... Махмут спешно, говорят, за бесценок продал свой новый дом и куда-то уехал. Я думаю, неспроста уехал. Как бы он не оказался в числе тех, что подстроили Токашу такую пакость...
— Курыш! — взмолилась Халима. — Опомнись. Мой брат был другом Токаша.
— Другом?—зло усмехнулся Курышпай. — Настоя щие друзья Токаша—вот они. Был бы здесь .Махмут,
мы кое-что вытрясли бы из него... Не зря он наведывался к этому Фальковскому— так люди говорят.
Халима присела возле Акбалтыр и заплакала. Ста руха не шевельнулась, только дрогнули прикрытые ве ки глаз.
— И еше — мы должны разыскивать тело Токаша,— продолжал Курышпай. Мы должны похоронить его и поставить памятник. Враг где-то спрятал его тело, он хочет лишить его доброго имени. Мы не допустим этого.
— Славному имени нет смерти, — тихо сказал Аян- бек.
* * *
Утром Акбалтыр поднялась с постели. Оставив ее на попечение Халимы и Рахима, Курышпай пошел в исполком, чтобы повидать Саху—говорят, он приехал из Пишпека. Там он увидел Виноградова с воспаленными глазами и Юрьева. Петр Алексеевич еще больше похудел и постарел, но он не выглядел больным, придавленным свалившимся несчастьем. Наоборот, у него, кажется, прибавилось энергии, глаза светились здоровым беспокойством. Может быть, оттого, что гибель Токаша остро напомнила, какая жестокая и сложная идет борьба.
Здесь же Курышпай увидел Саху Сагатова. Саха не мог удержаться от слез.
— Потеряли мы, друг, своего старшего брата,— сказал он, обняв Курышпая. Потом сообщил: — Меня переводят из Пишпека сюда, на партийную работу. Ты сейчас куда?
— Зашел повидаться. Сейчас пойду в горы, буду искать Токаша... Надо похоронить. Мать приехала....— Курышпай отвернулся, махнул рукой и пошел.
Весь день он лазил по скалам, спускался в долины, заглядывал в расселины и пещеры. Вслушивался в ти шину и улавливал чутким ухом только монотонный гул горных потоков; подходил к Алма-Атинке и осматривал огромные камни, забившие русло.
Горы с вечными снегами на вершинах, в дикой за росли кустарников, обставленные высокими тянь-шаньскими елями, молчали, они знали много тайн и не выдавали их...
Берегом речки, осматривая каждый изгиб и выступ,
каждый камень, он вернулся в город. По слухам, Токаш был убит за головным арыком в районе Песчаника. Курышпай вчера осмотрел там всю местность и не нашел никаких следов... Завтра надо будет подняться дальше в горы, к даче бая Медеу и продолжить поиски. Курышпай будет искать до тех пор, пока не найдет...
Вечером он и Саха стояли на Пугасовом мосту и смотрели на горы. Над вершинами их, как светлячки, зажигались звезды. Огромная тень наползала на АлаТау, затушевывала выступы и расселины, горы вырисовывались сейчас, как один огромный могильный холм, над ним печально светились звезды.
А на севере алел отблеск пожара. Там шли бои. Семиречье было в огневом кольце фронтов.
Берегом реки, согнувшись, тихо шла женщина. Она была в черной шали и в черном халате. Иногда женщина останавливалась и подолгу смотрела на бурливую воду, наклонялась к камням, вздыхала и шла дальше. Под длинным халатом не было видно ног, и она, вся черная, двигалась, как тень.
— Кто это? — спросил Саха.
— Это Бикен, — ответил Курышпай.
— Пойдем посмотрим.
— Не надо. Она стала страшной. Сумасшедшая. Я вчера видел ее здесь. Она тоже ищет Токаша. Сумасшедшая!— повторил Курышпай.
Черная тень медленно удалялась...
Конец