Глава 21
В этот вечер за ужином Элизабет сидела рядом с Сент-Клером. Мадеру ей не подали. После стрельбы из лука она поднялась к себе, закрыла дверь и принялась мерить комнату шагами, чуть ли не до крови искусав нижнюю губу. Во время их состязания у нее словно открылись глаза.
Во-первых, она промахнулась, когда услышала, что мать Сент-Клера была независимой. Его мать? Такое возможно? Замужние леди редко бывали независимыми. Вот ее мать, например, оказалась в ловушке брака без любви с неверным мужем. И это не было исключением.
Что еще? Сент-Клер не выразил неодобрения, когда рассказывал о матери, а, наоборот, говорил о ней с гордостью. И это заставило ее задуматься о том, действительно ли замужество так ужасно, если вдруг удастся найти такого мужчину, который уважает независимость женщины. Такого, как…
Нет, нет и нет!
Такие мысли заведут ее в никуда. Желание, которое она испытывала к Сент-Клеру, затуманило рассудок. Мужское понятие о независимости леди и понятие самой леди об этом предмете — совершенно разные. Кроме того, он не раз заявлял твердо и решительно, что не намерен жениться.
Ей потребовалось все самообладание, чтобы спокойно отнестись к его заявлению, что она пришла к нему в спальню для того, чтобы соблазнить. Он был прав, разумеется, и она знала, что, заявившись к нему в полупрозрачной ночной рубашке, заходит слишком далеко. Он видел ее насквозь, и это сбивало с толку.
Но как это увлекательно — ввергать в шок. А разве глаза у него не выскочили из орбит, когда он увидел ее на пороге? О, ради этого не грех и навестить его ночью!
На сей раз она сумела держать себя в руках. Когда он поцеловал ее, Лиз не дала воли рукам, прижав их к телу, не позволив себе обхватить его за шею. Настоящим мучением было не отвечать на его поцелуи, иначе в ту же ночь она могла лишиться девственности.
По дороге в поместье у нее было время все обдумать и пообещать себе не устраивать спектакли и никого из себя не изображать. Она хоть и была по-настоящему храброй и дерзкой, гордость у нее тоже имелась, и когда Сент-Клер заявил, что больше не дотронется до нее, это сломило ее сопротивление. Да, она хотела его, но ей нужно было, чтобы и он хотел ее. Лиз была почти уверена, что так оно и есть, но он должен был признаться в этом сам.
Проблема заключалась в том, что, похоже, она влюбилась. Элизабет не покривила душой, когда сказала, что он один из немногих знакомых ей джентльменов, с которыми приятно общаться. Он никогда не превозносил себя, да и вообще мало говорил. А если уж говорил, то блистал остроумием и, конечно, не внушал ужаса. Она с нетерпением ждала каждого слова из его четко вылепленных губ.
Ему нравилось подтрунивать над ней, а ей — его провоцировать разными способами.
Элизабет покусала губу. Все становилось таким сложным. Ее общение с Сент-Клером началось с безобидного пари. Кто бы мог подумать, что он увлечется ею, а она — влюбится? Она готова была расстаться с девственностью, но как отдать сердце, если в нем не нуждаются?
— Вина, миледи? — предложил лакей, вернув ее в реальный мир.
— Нет-нет, спасибо.
Элизабет покачала головой и посмотрела на Сент-Клера. У нее не было намерений выкинуть что-нибудь скандальное. Это Кристофер вынудил ее поступить так, как вчера. Следующий ход — за ним. Она сгорала от нетерпения увидеть, что он предпримет.
— До сих пор не могу поверить, что ты согласилась на ничью, — сказала Джессика. — Это так на тебя непохоже!
— И на тебя тоже, Сент-Клер, — добавил Эйден.
Кристофер пожал плечами.
— Не в ночи же было стрелять! Продолжим позже. — Он подмигнул Элизабет, и у нее между бедер занялся пожар. А потом прошептал так, чтобы услышала только она: — А вот на другое совсем не было времени.
Лиз чуть не подавилась десертом. Он действительно произнес это? Нет, он просто издевается над ней. Он ведь не говорил, что хочет уложить ее в постель. Или говорил?
К дьяволу! Есть лишь один способ узнать это: ответить на его блеф. Якобы чтобы окунуть пальцы в чашу для омовения, она придвинулась к нему и понизила голос до шепота:
— Я люблю слушать, когда вы говорите мне разные скабрезности.
* * *
Кристофер замер, не смея дышать, потом кашлянул и поправил галстук. Она и правда сказала то, что он услышал? Как бы то ни было, в паху у него все окаменело.
«Я люблю слушать, когда вы говорите мне разные скабрезности…»
Если она и правда сказала это… значит, имела в виду не то, что он сказал ей минувшей ночью. Элизабет, скорее всего, вспомнила то, что услышала от него в клубе «Оникс». Или ему просто хочется так думать? Кристофер глотнул вина и сделал вид, что не придает значения сказанному.
* * *
Два часа спустя Кристофер мерил шагами спальню, то и дело повторяя то, что осознал: ей нравится слушать скабрезности.
У него накопилось множество вопросов, которые хотелось задать, много о чем хотелось рассказать, но если он переступит порог ее спальни, вряд ли сумеет сохранить самообладание.
Кристофер, взявшись за ручку двери, сказал себе: к дьяволу! Ему больше не хотелось контролировать себя, когда дело касалось Элизабет.
Но рука замерла в неподвижности.
Черт! Черт! Черт!
Это неправильно! Он не может так поступить!
Глава 22
Элизабет крутилась в постели с боку на бок, переворачивала и взбивала подушку. Проклятье! Она не сомневалась, что ее замечание насчет скабрезности произвело впечатление на Сент-Клера: у него аж приоткрылся рот. Вряд ли хоть одна из дебютанток могла бы осмелиться сказать такое. А кроме того, она сомневалась, что дебютантка могла бы проскользнуть в «Оникс» и увидеть хоть что-нибудь из того, что видела она.
Лиз заметила откровенный интерес в его глазах в ответ на ее слова. Или так ей показалось. Немало часов она провела в ожидании, надеясь, что на этот раз маркиз появится в ее спальне, но пока от него не было ни слуху ни духу.
Перевернувшись на спину, Лиз уставилась в потолок и застонала. Она проявила свое отношение к нему совершенно отчетливо, но пойти и постучать в его дверь