И да, им повезло, что в их семье есть я. Я делаю все лучше!
Люди, которые хмуро смотрят на нас, находятся в другой зоне ожидания. Подождите, я забыла упомянуть, что здесь две зоны ожидания?
Помните врага, о котором говорила? Так вот, это наши враги из другой зоны. Их семья состоит из тех, кто помогал зомби, намеренно или невольно. Наша семья состоит из охотников на зомби или тех, кто помогал охотникам. Мне было приятно узнать, что я помогала.
Ой. Я забыла упомянуть, что зомби существуют?
Настоящие зомби хуже, чем пишут в книгах и фильмах. Они не едят мозги. Черт возьми, нет. Они души и жаждут других душ. Подобное всегда взывает к подобному. Они жаждут того, что потеряли… жизни. Они — безжалостная тьма, в то время как (некоторые) человеческие души — яркие огни.
Я не чувствую ничего, кроме жалости к жителям другой зоны. Правда. Ни ненависти. Ни отвращения. Только жалость. Ведь теперь, когда я здесь, их ждет судебное разбирательство. «Я права?»
Я поднимаюсь по ступеням с высоко поднятой головой. Когда мы достигаем плато, горизонт заслоняет группа высоких и вытянутых зданий. Центр состоит из множества хрустальных колонн. Боковые туннели со стенами цвета слоновой кости соединены с дворцами, в которых каждая диснеевская принцесса выглядит так, словно живет в картонной коробке.
Мы поднимаемся по еще одной золотой лестнице, по бокам от нас стоят крылатые воины с огненными мечами Эти воины сидят верхом на крылатых единорогах, для предотвращения драк перед зданием суда.
Мужчины и женщины кивают нам в знак приветствия, а единороги кланяются. Как будто я королевская особа. Потому что так и есть. Я — Ее Великолепное Королевское Высочество. И все же моя нервная система все еще немного расшатана.
Если я скажу что-то не то? Если я проиграю? Конечно, у меня будет назначенный судом адвокат, который поможет, но, если он не будет каждые несколько секунд закрывать мне рот рукой, все может пойти наперекосяк.
Тьфу! Нужно взять сомнения под контроль. Сомнения = страх. Страх = разрушение.
— Ты напряжена, — говорит Эмма. — Просто помни, ты делаешь это ради Льда.
— Знаю! Вот почему я так напряжена. — я нужна ему. Нужна очень сильно. Потому что он вел себя плохо, и я хочу хорошенько отшлепать его за такие действия после моей смерти. Мой мальчик напивается до беспамятства каждую чертову ночь.
Он спал со всеми подряд, мучаясь чувством вины из-за того, что не спас меня. Как будто он мог это сделать. Зацените. Я была убита взрывом бомбы, разрушающимся домом, градом пуль и токсином зомби. И все это в один и тот же день! Черт возьми, и все это в один и тот же час.
Чувство вины Льда за весь этот бардак только растет. С каждой новой победой он все хуже относится к себе и своей жизни, поэтому пьет еще больше, пытаясь забыться, а потом заводит роман с очередной случайной мымрой.
Что? Такова правда.
Он больше не может продолжать в том же духе. И я говорю все это не потому, что ревную. Как ни странно, это не так. Мои чувства к нему такие, какими они всегда должны были быть: любовь с большой долей нежности и верности… без романтики. Я никогда не была подходящей для него девушкой.
— Я никогда не видела, чтобы у тебя что-то не получалось, — говорит Эмма. — За исключением тех случаев, когда Смерть выбила из тебя все дерьмо.
Смерть. Ничто и никогда не было так важно для меня.
— Я все еще люблю его. Всегда буду любить, и я хочу для него самого лучшего. — Поиметь парад шлюх — это не самое лучшее. — Если кто-то не поможет ему в ближайшее время, он никогда не захочет для себя лучшего. — в этот момент ничто из того, что я делаю, не принесет ему пользы. Сколько бы раз я ни обращалась в суд, свобода воли имеет значение. Он может отказаться от помощи.
— Судья тоже желает ему добра, — говорит Эмма. — Не волнуйся.
Я еще не видела судью. Видимо, он присутствует на разбирательстве множества дел… одновременно. Не спрашивайте меня, как это возможно. Все возможно в царстве душ. В-с-е. Вещи, которые взорвали бы все цепи в физическом сознании.
— Тогда почему я должна идти в суд? — ворчу я. — Почему судья просто не вынесет решение в пользу Льда прямо сейчас и на этом не закончит?
— Потому что.
Ах, ничего себе. Это так познавательно.
— Тот факт, что ты выиграла одно дело, — это чудо.
Она закатывает глаза.
— Духовным законам нужно подчиняться, даже в естественных условиях. Например, ты не можешь нарушить закон всемирного тяготения только потому, что хочешь летать. Ты должна заменить его законом подъемной силы. Кроме того, если бы каждый делал все, что хотел, воцарился бы хаос. Должны быть правила и руководящие принципы. И, честно говоря, исключения могут быть сделаны только в том случае, если они сделаны на законных основаниях, иначе наступит… хаос. Все будут справедливо наказаны.
Почему эта миниатюрная милашка такая умная?
Хотите знать мое мнение? Все дело в осознании. Да. Я соглашусь с этим.
— Возможно, тебя это удивит, — продолжает она, — но твой способ может оказаться не самым лучшим для Льда. Может быть, есть другой, и судья поможет тебе его найти. Что еще важнее, нам не разрешается ходить туда, где нас не хотят видеть. Нам не позволено нарушать свободную волю другого человека.
— Я знаю, знаю. Я как раз думала об этом.
— Напомни себе, что судья чувствует и видит мысли каждого, кто в этом замешан, и все будет в порядке.
«Судья знает, что у всех на уме, и он захочет мне помочь. Он мне поможет».
— Лед примет мою помощь, — говорю я, — так что, по крайней мере, мне не придется об этом беспокоиться.
— Если только его не ослепило чувство вины и печали, и он не решил, что не заслуживает помощи. Я видела, как это происходит с другими.
Тьфу. Она как будто читает мои мысли. Я останавливаюсь, просто останавливаюсь, и смотрю на нее. Она очень милая, с темными косичками и карими глазами, горящими озорством, но сейчас мне хочется ее встряхнуть.
— Спасибо. — мой сухой голос похож на наждачную бумагу.
— Всегда пожалуйста.
Малявка. Али была