Глава 12.
Глава 12.
Иногда тишина приходит не потому, что всё спокойно, а потому что мир затаился. Утро было именно таким. Небо висело низко, серое, будто прислушивалось. Дым из очага поднимался ровной струёй, не рассыпаясь, и даже птицы держались подальше от двора. Наташа заметила это сразу — и внутренне подобралась. Она уже знала: такие утра редко бывают пустыми. Шура возилась с тканями у стола, раскладывая свёртки, принесённые Этьеном. Пальцы у неё были ловкие, движения — уверенные. Не суетные, а хозяйские. — Слушай, — сказала она, не поднимая головы. — Нам надо будет вводить учёт. Не сейчас, но скоро. Кто что принёс, кто что взял, кто сколько отработал. — Знаю, — ответила Наташа. — Без этого всё рассыплется. — А люди не любят, когда их считают, — хмыкнула Шура. — Особенно те, кто привык брать больше, чем отдавать. Наташа подошла к окну. Во дворе уже собирались — не толпой, а группами. Люди приходили не с пустыми руками: кто с инструментом, кто с мешком, кто просто с готовностью работать. Это было новым. И опасным. — Сегодня придётся обозначить границы, — сказала она. — Не грубо. Чётко. Шура подняла на неё глаза. — Ты умеешь. Только не забудь: если будешь слишком мягкой, тебя сожрут. Если слишком жёсткой — испугаются. — Значит, буду неудобной, — спокойно ответила Наташа. Когда во двор вошёл Гийом, Наташа уже говорила с людьми. Не с трибуны, не сверху — стоя на земле, наравне. Он остановился у калитки и некоторое время просто слушал. — Мы не раздаём чудеса, — говорила Наташа. — Мы учим делать. Кто готов учиться — остаётся. Кто пришёл за подачкой — уходит. Сегодня мы начинаем работать по-другому. — А если не согласны? — спросил кто-то. — Тогда вы свободны, — ответила она без пафоса. — Свобода — это тоже выбор. Гийом поймал её взгляд, когда толпа начала расходиться, уже иначе — не ворча, а обсуждая. В этом взгляде было одобрение. И что-то ещё. Тень беспокойства. — Вы ускоряетесь, — сказал он, когда они остались рядом. — Это правильно. Но это заметят. — Уже заметили, — ответила Наташа. — Поэтому и ускоряюсь. Он кивнул. Потом вдруг спросил — тихо: — Вы доверяете мне? Вопрос был прямым. Без обходных путей. Наташа не ответила сразу. Она посмотрела на его лицо — усталое, собранное, без улыбки. На человека, который не обещал счастья, но гарантировал защиту. — Да, — сказала она наконец. — Но не слепо. Он принял это без обиды. — Мне этого достаточно. В тот день они работали рядом. Не демонстративно, не как пара — как два человека, у которых совпала цель. Гийом следил за периметром, помогал распределять людей, пару раз жёстко, но справедливо пресёк попытки «схалтурить». Наташа видела, как после этого к нему стали относиться иначе: не с опаской, а с уважением. Этьен появился ближе к вечеру. Он принёс бумаги — грубые, но аккуратно сложенные. — Я поговорил с людьми, которые умеют считать, — сказал он. — Немного. Но достаточно, чтобы начать вести записи. — Вы удивляете меня, — ответила Наташа. — Обычно такие вещи делают тайно. — Я не люблю тайно, — улыбнулся он. — Я люблю эффективно. Гийом стоял чуть в стороне. Наташа почувствовала напряжение — не враждебное, но плотное. Как если бы пространство между ними стало меньше. — Мы вечером обсудим, — сказала она Этьену. — Сейчас не время. Он наклонил голову. — Как скажете. Когда солнце начало садиться, двор опустел. Остались только они трое и Шура, которая, как всегда, появилась ровно в тот момент, когда воздух стал слишком густым. — Я приготовила еду, — сказала она громко. — И если вы сейчас не сядете, я всё