Я почувствовал его. Никакого слияния. Я четко контролировал невидимую стену, отделяющую мое человеческое сознание и это растительное… нечто. Слабость. Истощение. Недостаток… чего-то. Растение было голодным, оно тянулось к чему-то, чего не могло достать. К солнцу?
Я переставил его на место, где падало больше прямых лучей, но ничего не изменилось. Нет, солнца здесь было достаточно.
К живе, — вдруг понял я, — оно тянулось к живе! Ромашка, как и больной Грэм, почти утратила способность самостоятельно тянуть живу из-за собственной слабости.
Сначала я собрался было направить в него порцию своей энергии, как делал с семенами… но остановился. Хоть я уже так делал с ним, страх после тех семян-мутантов появился и я поостерегся. А зря.
Растение само начало тянуть из меня живу и… я не сопротивлялся. Оно брало немного, совсем крошечными порциями и давало время каждой порции живы усвоиться. Это были настолько незначительные потери, что я почти не чувствовал оттока — такой тонкой дозировки я и сам сейчас не смог бы достичь при всем желании.
Я ощутил как ее стебель наливается жизнью и опущенная вниз верхушка чуть приподнимается, но самое главное — корни, они снова будто запульсировали и потянули из земли полезные вещества. И солнечные лучи теперь слабо, но улавливались растением.
Вот как нужно работать с растениями, по крайней мере на начальных этапах — не заталкивать живу в растение насильно, как я делал с семенами, а позволить ему взять столько, сколько ему нужно. Установить связь и просто… «открыть кран». Пусть само регулирует поток.
Растение знает лучше меня, сколько энергии ему требуется. Оно чувствует свои потребности. Мне просто нужно было не мешать, а помочь — стать проводником между моим духовным корнем и его корневой системой.
Когда растение насытилось, поток прекратился сам собой. Связь не разорвалась, но жива больше не текла. Я осторожно убрал руку.
Солнечная ромашка выглядела… не скажу, что здоровой, но определённо лучше. Стебель окреп, лист позеленел, и хоть почерневший цветок всё ещё был мёртв, но растение явно перенаправило силы на рост новых бутонов — я видел крошечную почку у основания стебля, которой раньше не было.
Но одного эксперимента было недостаточно для выводов. Нужна была проверка и желательно на другом растении, не настолько ценном как ромашка.
Пройдясь по саду, увидел несколько кустиков серебрянной мяты и направился к самому «слабому». Я присел рядом, протянул руку и коснулся одного из стеблей. Установил связь. И снова растение само начало осторожно вытягивать живу. Медленно, по крохам — ровно столько, сколько ему было нужно.
Я наблюдал как стебли мяты крепнут, листья наливаются соком, и появляется характерный серебристый отлив на их поверхности.
Когда растение насытилось, я убрал руку.
Мята выглядела здоровой, крепкой и без признаков мутаций.
Теория подтвердилась.
Теперь оставалось проверить обратное — что будет, если насильно запихивать в растение больше живы, чем оно способно переварить. Эх… не хотелось этого делать на мяте, поэтому выбрал для этого лопух за оградой.
Коснулся его листьев, установил связь… и начал направлять живу. Не ожидая, пока растение само начнёт вытягивать, просто грубо вливая энергию потоком.
Сначала ничего не происходило, растение послушно принимало энергию, но потом… через минуту я увидел, как на одном из листьев появилась тонкая чёрная прожилка. Потом ещё одна. И ещё.
Лист начал темнеть.
Я немедленно прекратил вливание и разорвал связь — мне всё было ясно. Пошла мутация, даже анализа не надо делать. Но было уже поздно: черные прожилки продолжали расползаться по листу, как трещины по льду. Лист скрючился, почернел и отвалился. Не сразу я понял, что случилось, а потом до меня дошло: растение само «отрезало» часть, которая начала мутировать.
Вот как…
Я понимал, что если бы я продолжил — растение бы полностью исказилось, превратившись во что-то подобное тем трём мутантам, которых я сжёг.
Вернулся за перчаткой и подхватил черный лист. Его сжег тоже. Правда, от него не было никаких ядовитых испарений.
Теперь понятно, почему в глубине Зеленого Моря так много ядовитых и опасных растений — они подвергаются избыточному «излучению» живы и мутируют. Вот только возможно там их «популяцию» регулирует сам лес. Потому что полезных растений там тоже хватало и ни один вид полностью не подавлял другой.
Хотел продолжить эксперименты на семенах, но обратил внимание на солнце. Еще час-другой — и начнется закат. А у нас с Грэмом было важное дело. Важное для его жизни.
Я вернулся в дом, и тихо вошел в комнату где спал дед. Он спал, а чёрные прожилки на его шее пульсировали медленно, в такт дыханию.
Ему нужно больше живы. Постоянно. Каждый день.
Сидеть дома — значит, медленно умирать. Ему нужно было находиться там, где концентрация живы выше. На Кромке. Сада недостаточно.
Я тихо подошёл к нему и осторожно тронул за плечо.
— Дед. Дед, проснись.
Грэм открыл глаза нехотя, с трудом.
— Что? — прохрипел он.
— Нам нужно на Кромку, — сказал я. — Тебе нужно восстановить живу. А мне — накопить, чтобы тебе отдать. Скоро солнце уйдет и мы просто не успеем.
Он молчал, где-то с минуту глядя в потолок. Потом кивнул.
— Да. Ты прав. — Он попытался подняться, но тело не слушалось. Я подставил плечо, помогая ему.
— Спасибо, — буркнул старик, когда наконец встал на ноги. Понемногу он расходился и смог шагать без моей помощи.
Когда мы вышли во двор Грэм перемещался сам, без моей помощи. Правда, с палкой в руке. Я взял небольшой топор (на всякий случай) и корзину с кинжалом. Хотел собрать ещё немного растений, пока Грэм будет медитировать. Вдруг замечу что ценное.
Грэм опёрся на свою палку, вздохнул, посмотрел на солнце и мы двинулись к Кромке.
Шли медленно, останавливаясь каждые несколько минут, чтобы Грэм мог передохнуть.
Но он упрямо шел, понимая, что только это может продлить его жизнь. Что если будет лежать, то это лишь ускорит процесс.
Я помог Грэму устроиться у подножия большого дерева — там, где земля была покрыта мягким мхом. Он откинулся спиной на ствол и начал медленно, размеренно дышать.
— Хорошо, — пробормотал он, закрывая глаза. — Здесь… легче.
Я сел неподалёку, скрестив ноги, и тоже закрыл глаза.
Нужно было восстановить свои запасы — эксперименты с растениями изрядно опустошили мой духовный корень. Да собственно он ни разу не восстанавливался даже на четверть, после того, как я вернулся от древа Жизни.
Процесс был медленным, успокаивающим. Как пить прохладную воду после долгой дороги под солнцем.
Время текло незаметно.
И