В девятнадцатом у него родилась дочь — он воевал на Волге, положение было злое, головы приходилось держать трезвыми. Событие отметили, но крашеную луковым отваром водку — якобы коньяк — не столько пили, сколько прополоскали рты.
Семейная жизнь Сейберта была вроде фото в альбоме. Первая страница — смущенная девушка стоит между его родителями и виновато улыбается. Листнул — у неё на руках маловразумительный свёрток, а из родителей только резко постаревший отец. Мать Сейберта забрала "испанка". Листаем — малая стоит рядом с мамой, уцепилась за юбку. Отец Сейберта сидит в кресле, в руках трость, поза картинная: нога за ногу, и не скажешь, что одна из них — протез, цена кронштадтского мятежа. Зато на китель вернулись хотя бы нашивки. Он и сейчас работает в архиве наркомата флота.
То, что родилась дочь, Сейберта не расстроило, скорее наоборот: воевать ему обрыдло, а девочка — это мир, так?
Потом Сейберт вернулся доучиваться, в то особенное время после кронштадтского мятежа, когда бывшим господам офицерам, кто остался, стали сколько-то доверять. Академия в Москве — но до Питера литерный добирался за полсуток даже в разруху. Ещё лежит снег, Сейберт с женой — в валенках, одинаково чёрные пальто из одной материи, потому что приличная ткань в тогдашней Москве — или контрабанда, или из ведомственного распределителя, а военморам положена чёрная, и на жену другого цвета не сыскали.
К тому же ему именно тогда дали кап-раза, и нужно было что-то делать с одним из советских писателей, оттоптавшимся в неоконченном, но опубликованном романе по образу "жены каперанга". Война советских капитанов первого ранга с Союзом писателей — это не просто история, это эпос наподобие "Батрахомиомахии". Тогда они, кстати, окончательно рассорились с Бахметьевым, и вот это — не история, а свойство характера Сейберта: если он лёг на боевой курс, то всё. Пощады не будет ни женщинам, ни детям, ни советским писателям из моряков. Замечательное свойство для миноносника, да и не только для него, наш рассказ тому будет подтверждением, но окружающим надо уметь вовремя освобождать ему коридор. Иначе ой.
За всеми этими баталиями Сейберт, уже почти не Шурка, оказался отцом трёх замечательных дочурок. Вполне счастливым, пока до него не дошло: девицы растут хорошие, но наследника-то нет! И ладно байки, но обидно же — от Петра Великого на флоте Сейберты были, а теперь вот пресекутся?
Жена, между тем, решила было, что три — число хорошее, но пока что Шурка супругу переубедил. Мол, ещё разок надо попытаться, а так он совершенно не собирается следовать дурному примеру Николашки Кровавого, и нарываться на неудовольствие судьбы. Четвёртая девчонка, но здоровая — лучше больного мальчишки.
Накликал.
В положенный срок родилась, понятно, девочка.
Вот потому
Сейчас больше известна как Сейберт-вторая. А в морских историях — как Шурка-младшая.
О ней и речь.