Размешав банку бензина с автолом, Михаил залил топливо в бак и решил малость прокатиться… И почему-то вдруг вспомнилось, как в прошлой реальности он вывел на чистую воду пытавшегося подгадить ему с бензином Олега Свинцова… Странно, но о его дальнейшей судьбе в прошлой реальности он не слышал ничего. Объявив бойкот «ссыклу позорному», класс словно забыл про его существование. Как забыл про него и никогда больше не вспоминал и сам Михаил, хотя при желании мог бы навести справки о ком угодно.
Крутнуть педали, и моторчик мигом затрещал… В отличие от большинства пацанов, Михаил и в первой реальности всегда содержал свою технику в идеальном порядке. А при таком подходе даже достаточно хлипкая конструкция «Риги» работала весьма неплохо… Впрочем, первые мопеды по качеству были таки еще весьма неплохими — не сравнить с более поздними, производства 70-х — 80-х годов, где нередко шло брак на браке и браком погоняет…
Вскоре Михаил уже стоял на берегу Волги и смотрел на текущую мим воду, вспоминая прошлую реальность… В том мире береговая линия здесь изменилась буквально до неузнаваемости из-за произошедший в результате землетрясений оползней, о которых даже в начале следующего века напоминали висящие над обрывом полуразрушенные здания и груды строительного мусора. Извержение Лонг-Вэлли… Там оно стало одновременно и проклятьем, и спасением Советского Союза. Ведь кто знает, что было бы иначе в той реальности? Не появились ли бы и там свои «перестройщики»? Пусть даже на десять или двадцать лет позже…
Ретроспектива. "Не совсем товарищи"
— Ну что, гражданин Суслов, кончилась ваша песня? — чуть ехидно глядя на арестованного, произнес следователь МГБ. — Пора бы уже и сухари сушить? За полярным-то кругом нынче та еще жизнь…
— В чем меня обвиняют? — до сих пор не до конца веря в происходящее, спросил Михаил Андреевич.
Подсознательно ему хотелось верить в то, что все это — какая-то странная проверка… Или еще что-нибудь в таком же роде… Вот только разумом он понимал одно. Его песня и впрямь уже спета. О том, какова будет его дальнейшая судьба, было и так все понятно. Если бы его просто захотели снять с должности — нашли бы какие-нибудь прегрешения, за которые можно было бы снять с должности и отправить работать… Да вариантов море! От директора электростанции до токаря на каком-нибудь захудалом заводике. Мало ли, в конце концов, было при Пономаренко таких вот «непочетных» отставок?
Но вот чтобы так? Нет, были и при Пономаренко аресты… Но обычно это касалось лишь проворовавшихся чиновников или предателей. Но Михаила Андреевича на воровстве еще никто не ловил, а уж предательство… Это было и вовсе смешно в нынешнее время! А потому происходящее сейчас было непонятно.
— В чем? — усмехнулся следователь. — Так вы что, не знаете… А я-то, знаете, рассчитывал, что вы сами признаете… Что ж, придется, значит, этим заняться мне.
Отбросив в сторону насмешливый тон, чекист пододвинул к себе толстую папку и, раскрыв ее, принялся читать. И с каждым словом Михаил Андреевич Суслов становился все мрачнее и мрачнее… Его обвиняли, ни много, ни мало, в создании антисоветского заговора, целенаправленном развале идеологической работы в порученной ему области деятельности, покровительстве замаскированным врагам Советской власти и… «деятельности, направленной на моральное и идейное разложение советского общества с последующей реставрацией капитализма».
Да, это был конец… Каких-то двадцать лет назад единственным возможным в данной ситуации приговором был расстрел. Сейчас времена изменились… Расстрел заменили «четвертным». Но в его возрасте это было равносильно все тому же расстрельному приговору.
Впрочем… Пожил он немало — не страшно было и умирать. Куда больше Михаила Андреевича интересовало одно. Кто и как его «вычислил»? Да, все написанное было правдой! Вот только до того Михаил Андреевич был уверен, что никому во всем Союзе это не придет в голову! Да и не приходило ведь! Что его непосредственному начальнику Николаю Михайлову, упертому фанатику коммунизма, что ревностно бросался исполнять любое указание Пономаренко и его окружения. Стремясь под каждое их выступление или высказывание подвести «теоретическую базу» в виде цитат из работ Ленина или Сталина, что как бы придавало им еще большую значимость… Что Пономаренко и другим министрам. Что даже самому «Железному Шурику». Впрочем… Как раз на счет последнего бывший «товарищ», а ныне «гражданин», Суслов теперь как раз начал собираться. Особенно в свете того, что произошло все именно вскоре после его назначения на должность Председателя Совета министров.
Да, в рамках своего направления работы он активно разваливал работу, при этом имитируя твердую приверженность линии Ленина-Сталина, всюду к месту и не к месту упоминая «классиков марксизма-ленинизма» и их цитаты. И то, что выходило в итоге, было по форме правильно… А по существу — полным бредом, издевательством над здравым смыслом. И Михаил Андреевич был уверен, что этот путь — пусть и не быстрый, за то самый правильный. Дающий гарантированный результат. Такой, чтобы откатить все назад не вышло уже при всем желании. Для того, чтобы не возникло сопротивления действиям власти, первым делом надо дискредитировать саму идею, добиться того, чтобы народ перестал верить в нее. Жаль только, что так и не удалось стать главным идеологом страны… Ну да на этот счет он уже успел приготовить себе приемников.
Да и как знать — долго ли еще проживет товарищ Михайлов? Правда, надежды на этот счет пришлось откинуть еще год назад — когда Пономаренко практически в открытую намекнул, что многим «ответственным товарищам» пора на пенсию. И даже сам подал пример — ушел на пенсию. Вместе с ним подали в отставку и целый ряд министров, кто был старше семидесяти лет. И тогда еще товарищ Суслов стал готовиться к тому, что вот-вот и его «попросят освободить» должность…
— Ну что скажите? — дочитав документы, спросил следователь.
Да, здесь было если не все, то почти все… И именно это вызывало у Михаила Андреевича откровенное непонимание. Столько материала не соберешь ни за один день, ни даже за месяц. Здесь явно видна длительная и тщательная работа по сбору, систематизации и анализу информации о его деятельности за последние даже не годы — десятилетия! Но если за ним столь тщательно следили в госбезопасности, то почему достали эти материалы лишь