— Заткнись! — рявкнул я и крикнул остальным: — Дайте мне самому разобраться!
Демон ухмылялся, грог-х-рнув, обдал нас волной жара. Но хранил молчание.
— Деспот, отвечай!
— Этот смертный сам не понимает, кем тебя считает, — нехотя признал демон. — И не друг, и не враг, а… так. Он и любит тебя, и ненавидит. Его душа залита черной завистью, но в сердцевине ее вижу проблески горечи от того, как он с тобой поступил. Он предал тебя, соратник, да ты и сам это знаешь! Его раздирают муки совести, но верни все назад, он поступил бы так же.
— Ты ничего не знаешь! — запальчиво ответил ему бард.
— Не знаю, — легко согласился демон. — Но вижу тебя насквозь. Ну что, соратник, отдаешь его мне? У этого неумирающего кончились жизни — я поглощу его душу.
— Алекс, ты еще успеешь меня убить, — тихо сказал Инфект. Он не молил, не ныл, лишь закусил нижнюю губу. — Дай мне все объяснить, и после решишь, что делать…
— Сожри его, Деспот. — Я выпустил тело бывшего друга.
В распахнутую пасть демона бард упал молча.
* * *
У капсулы меня, как обычно, встречала Кэрри, с трудом сдерживающая улыбку. Помощница протянула полотенце и отвернулась. Она и правда мне сопереживала, но откровенничать и делиться радостью с ней больше не тянуло, потому что теперь у меня была своя команда, сплоченная общей целью.
Когда я в сопровождении Кэрри отправился в зал торжеств, Маркус уже прилично набрался и стоял в коридоре уровня погружения, ожидая меня, чтобы сказать:
— Просто хочу, чтобы ты знал. Зла не держу, никаких обид. Все, что было на Демонических играх, останется здесь же.
Он протянул руку, обдав алкогольным духом, но у меня еще не стерлись из памяти его издевательства. И плевки в лицо тогда, когда они были необязательны. Его рука повисла в воздухе, и он, едва ворочая языком, зло сказал:
— Ну же! Ты что, обиделся? Да брось, это все всего лишь игра!
— Всего лишь игра? То есть вы не расстроитесь, когда я разнесу ваш клановый замок? Ну а что, это же всего лишь игра… — Покачав головой, я закончил: — Без обид, мистер Янссон, но для меня это не просто игра.
— Ну-ну, парень… Думал, ты умнее.
— Я не ищу врагов, мистер Янссон. Не волнуйтесь за свой замок, — сказав это, я зашагал прочь.
— Не думай, что я испугался, паренек, — бросил он мне в спину и закричал: — Не обделайся от собственной крутизны! Какой ты мне враг, сопляк? Твои дни сочтены, посмотрим, как будешь разговаривать после ликвидации!
Одну неприятную встречу тут же сменила другая. Малик и Мелисса перехватили меня у лифтов. Вот уж кого видеть совершенно не хотелось.
— Алекс! — Девушка приблизилась и схватила меня за плечи, затрясла. — Ты должен позволить нам все объяснить!
— Должен? — Я криво усмехнулся и спокойно продолжил: — Вы же сами на весь мир орали, что не хотите иметь со мной ничего общего. Вспомни, как ты меня назвала, Мелисса: зазвездившийся кусок дерьма. С чего бы мне измениться?
Кэрри втиснулась между мной и девушкой и, обернувшись, спросила:
— Вызвать охрану?
— Алекс, прошу! — взмолился Малик.
— Просишь? Ты же говорил, что устал от моего высокомерия?
— Ты все понял неправильно! — ответил он, чуть не плача.
— Я все понял правильно, бывший друг, так что берегись и не попадайся. Встречу — гитару сломаю. А я тебя встречу, не сомневайся.
— Ну Алекс!..
Слышать его скулеж было противно, особенно сейчас, когда он потерял все, а оттого выглядел жалко.
Я отказался и от охраны, и от дальнейших разговоров с бывшими друзьями и, не оборачиваясь, молча зашел в кабину вовремя подъехавшего лифта. Меня распирало от желания поговорить с ними, выслушать и разобраться, но зудело опасение, что эмоции хлынут через край, и я просто набью Малику рожу. И тогда — уже вполне справедливо — буду дисквалифицирован. Да и не лучшее место эта парочка выбрала для признаний. К тому же что они могли мне сказать?
Уже в лифте, пока не захлопнулись створки, я обернулся. Малик открыл рот. В его глазах появились слезы, но он промолчал. Мелисса же запальчиво крикнула:
— Все было ради тебя, Алекс! Ради…
Двери закрылись, заглушив звуки снаружи. «Ну да, конечно, ради меня», — зло думал я. Мне было плевать, я и без того знал, как они попытаются выгородиться. «Прости, Скиф, мы думали, что тебя убьют сразу, а потому решили дистанцироваться от тебя, чтобы попытаться самим достать эссенцию», — сказала бы Мелисса. А Малик бы добавил: «А чтобы нам поверили, мы устроили театральную постановку на виду у всех…»
Даже если так, я не собирался их прощать. У них была возможность посвятить меня в свой заговор! Почему не сделали так? Зачем пробили в моей душе дыру, куда засасывает все: силы, радость, вера в людей? Да я чуть с ума не сошел от отчаянья! Они так искромсали мне сердце предательством, что я скорее прощу Маркуса, плевавшего мне в лицо, чем этих двоих!..
В зале торжеств за столиками у стены началась драка — «маркеры» мутузили друг друга, крушили столы и ломали стулья. Визжали женщины. Охранные дроиды, устремившиеся разнимать дерущихся, призывали к порядку.
— Вылетевшие, — улыбнулся Коба. — Развалинами «маркеров» удовлетворен!
Сзади налетела Элисон Ву, ее глаза горели. Взяв под руку, она увлекла меня в другой конец зала.
За сдвинутыми столами собралась моя команда. Никто не ел, все делились впечатлениями, причем особенно были воодушевлены ремесленники. Их лица сияли, и мне стало неловко за то, что подумывал от них избавиться.
Среди нас были и те, кто уже обнулился, и в целом не менее половины зала оказалось забито моими сторонниками. Многие из вылетевших союзников радовались за успех рейда, но все же особенно обидно было тем, кто пал от чар Юйлань, когда думалось, что все уже в безопасности. Роман даже сорвал свой гнев на мужчине, отыгрывавшем Хокса, считая его главным виновником своего провала. Не будь он хилым коротышкой с испитым лицом, Роман набил бы ему морду, а так просто уничтожал морально — его еле оттащили от жертвы.
Сразу после ужина на сцене появился Гай Бэррон Октиус. Поприветствовав нас без привычной торжественности и